Вернувшись из ада
Шрифт:
Когда меня вывели за ворота лагеря и, показав автомат, приказали бежать, я поняла, что сегодня умру. Ну, хотя бы это будет не в газовой камере… Меня назначили «дичью». Это означает, что чёрные будут охотиться на меня, чтобы убить. Шансов убежать у меня нет, лес всё равно оцеплен, так что я могу побороться лишь за ещё одно мгновение жизни…
И я бегу, бегу вперёд, хотя, конечно, знаю, что измождённая, голодная девчонка вряд ли сможет убежать от них. Понимая это, я всё равно бегу, не замечая корягу, на которой моя нога подворачивается,
Вот и всё! Уткнувшись лицом в пожухлую траву, я отчётливо осознаю: здесь и сейчас закончится моя жизнь. Пусть это будет быстро… Пожалуйста…
Уве Вебер
Я еду в школу, припоминая что-то о чрезвычайном происшествии, о котором говорил герр Рихтер. Отчего я вдруг вспомнил это, даже и не знаю. Просто усевшись в вагон «Интерсити», вспомнил. Лауру я даже и не ищу – опять начнёт ныть или нудеть о том, что я её не люблю и мало времени уделяю… Как мне это всё надоело – слов нет!
Так вот, о происшествии. Когда нас возили на экскурсию, герр Шлоссер категорически запретил прикасаться руками к чему бы то ни было, чтобы не вызвать «неприятностей», как он выразился. Так как я – адекватный, психически нормальный немец, то в точности следовал указанию, а вот какая-то из новеньких решила, что она – самая умная. Да, пропала девочка из первого класса. Возили их в другой лагерь, но она исчезла без следа, только рюкзак её и телефон остались. Сначала думали, что заблудилась, даже полиция искала, но никого не нашли. Получается, бесследно пропала. Интересно, как?
Впрочем, мои мысли сразу же перескакивают на Лауру. Что мне с ней делать? Родители считают, что она бесится и перебесится рано или поздно, но мне, честно говоря, надоело. Её капризы, её претензии, её нытьё… В общем, надоело мне. Общаться больше нет никакого желания, да и влюблённость исчезла, как будто Лаура эту самую влюблённость просто убила. Никакого желания…
«Интерсити» проезжает Цюрих, теперь ещё часа три – и я на месте. В этом году мы будем изучать преобразования второго класса, именно те, что взаимодействуют с электричеством. Тут ведь что получается? Электричество при колдовстве работает как катализатор, поэтому плеер становится гранатой. Но нас в этом году научат, и как изолировать прибор, и как использовать электричество, что само по себе интересно. Во-первых, плеер хочу, а во-вторых, интересно же, что можно сделать при помощи электричества. Ну и миксты ещё, тоже пообещали что-то необыкновенное.
Осенние каникулы прошли, теперь до зимы только выходные, и всё. Родителей я скоро не увижу, что огорчает, конечно, но ничего не поделаешь, интернат есть интернат. Так что нужно просто смириться. Учиться мне ещё пять лет, школа наша имеет статус гимназии. Значит, как и везде в Швейцарии, лет до восемнадцати-девятнадцати – учёба, потом – матуриат, и вперёд… Куда вперёд, я, впрочем, ещё не знаю, времени впереди достаточно для того, чтобы пока не задумываться. У меня проблемы совсем другие – сердечные…
– Уве, привет! – слышу я голос Курта, это товарищ мой, можно сказать, почти друг.
– Привет, – киваю я ему, сделав приглашающий жест. – Садись! Чем порадуешь?
–
В Цюрихе во время наших каникул «фестиваль» был только один, и упоминать его в приличном обществе не принято. Раз там видели девушку, значит… Да понятно, что это значит – новых впечатлений захотелось, несмотря на то что в школе такие вещи не приветствуются. А может, просто решила назло, откуда я знаю… Но отвечаю, конечно, совсем иное, подробности-то интересны.
– Ну, может поглазеть пошла, мало ли? – пожимаю я плечами.
– Девчонки говорят, она там с кем-то тыры-пыры, да так, что полиция подхватила, – чуть ли не шёпотом сообщает мне Курт, заставив вздохнуть.
Если «тыры-пыры» с привлечением полиции, тогда действительно может быть всё серьезно. Или не может – тут не угадаешь, потому что слухи – штука сложная. Впрочем, что бы там ни было, мне уже всё понятно: если пошли слухи, то жить Лауре будет не слишком весело, да и мне несколько противно. Я не очень хорошо отношусь к этим всем штучкам, хотя в Швейцарии можно и с четырнадцати, если родители согласны. Вот если не согласны, тогда да, тогда полиция и вынос мозга на долгие, долгие месяцы. Но почему мне её даже не жалко?
Я не отвечаю Курту, задумавшись о чём-то, чего не могу даже сформулировать. Поезд, похоже, скоро прибудет, уже и знакомые места показались, ну а тот факт, что с Лаурой мне не быть, вызывает даже некоторое облегчение, хотя отыграться она постарается, конечно. Так сказать, выберет себе жертву посмешнее. Впрочем, не всё так плохо.
Тут поезд останавливается, нас приглашают на выход. Маршрут-то известен, поэтому я просто ни о чём не думаю – сажусь в автобус, который сразу же трогается в направлении гор, как будто только меня и ждали. Впереди – два серпантина, а за ними – Лес Сказок и наша школа. Меня ждут почти три месяца уроков, новых знаний, нытья Лауры…
Автобус подъезжает к школе так быстро, что я даже не успеваю вынырнуть из своих мыслей, но девушку вижу, только войдя в столовую – злой и какой-то обещающий взгляд у неё. В первое мгновение даже возникает желание убежать, чего я, разумеется, не делаю. Перед сном пройдусь, чтобы нервы успокоить, думаю, мне это понадобится, судя по поведению Лауры.
Что на неё такое нашло? Не понимаю, но за ужином она подсаживается ко мне, начиная вести себя, «как обычно». В моей душе зарождается надежда на то, что всё пройдёт нормально. Глупая, конечно, надежда, но тут ничего не поделаешь, такой уж я есть – всегда надеюсь на лучшее.
Конечно, Лаура дождалась, пока я доем, и начала своё «сольное выступление».
– Ты меня не любишь! Игнорируешь меня! – негромко жалуется она, а в глазах злость. – Ещё, наверное, кралю себе завёл какую… – Лаура картинно всхлипывает.
– Да уж, скорее, ты себе нашла, – бросаю я в ответ вздрогнувшей девушке. – Тебя на фестивале видели. И полицию тоже, а я не тупой.
– Да я! – кричит она на весь зал, сжав в руках вилку. – Да пошёл ты! Импотент! Микрописькин! – она тычет в меня вилкой, от чего я легко уворачиваюсь.