Вернувший к свету
Шрифт:
А может, веру мне внушал Алексей. С самого первого мгновения, когда я увидела, услышала, вернее сказать – почувствовала его, вера в то, что я непременно справлюсь, не покидала меня. Ведь если я выжила благодаря ему – значит, должна продолжать жить. И жить хорошо. Насколько получится, пусть не сказочно прекрасно, но хорошо.
Моё упрямство, отчаянное нежелание прогнуться под обстоятельства, принесло неожиданные плоды. Возвращаясь из магазина, я увидела свет в высоких витринах своего дома. Рабочие устанавливали вывеску с названием крупной сети универсамов, за стеклом расставляли стеллажи для товаров,
От неожиданности у меня спёрло дыхание. Я быстро забила номер в телефон, посмотрела на время – без пятнадцати пять – рабочий день не закончен, поднялась на лифте в квартиру. Уселась на банкетку в прихожей и там, не снимая пуховика, набрала заветные цифры.
Спросила про работу, любую работу. На руководящую должность я не рассчитывала, была бы рада вакансии продавца, кассира, фасовщицы, кладовщицы. Работа прямо в доме, в котором живу – это даже больше, чем я смела мечтать.
– Сейчас подойти сможете? – спросил уставший женский голос на том конце провода.
– Могу! – мгновенно отозвалась я. – Куда именно?
– В магазин, где видели объявление. Я сейчас здесь.
– Да, конечно! – выпалила я, подрываясь с места.
– Заведующую Галину Акимовну спросите, – с долей раздражения ответили мне и тут же отключились.
Через несколько минут я топталась в просторном, ярко освещённом пустом зале, куда затаскивали стеллажи, в ожидании некой Галины Акимовны.
– Вы по поводу работы? – появилась передо мной женщина.
На вид ей было около пятидесяти лет. С лишним весом, который не портил. В джинсах, обтягивающих плотные бёдра, в свитере и синей жилетке с логотипом супермаркета. Невольно я сморщилась, когда увидела тот самый логотип, но быстро отбросила сомнения прочь.
Я не могла себе позволить упустить свой шанс только потому, что какой-то урод взорвал самодельное устройство в магазине этой сети. Ни за что! Это всего лишь нечаянное воспоминание, ряд ассоциаций. Реакция, о которой предупреждал психолог. Необходимо взять в себя в руки – спешащий человечек на эмблеме не сможет сломать мои планы ни за что на свете!
Мы отошли в сторону от галдящих рабочих, которые забористо выражались, когда что-то шло не так, невзирая на присутствие женщин. Подошли к импровизированному столу, попросту – к куску ламинированного ДСП, что лежал на низких строительных козлах.
– Продавцом, значит? – посмотрела на меня Галина Акимовна, когда внимательно изучила мои документы.
– Кем угодно, – выпалила я.
– Приходят «кем угодно», потом убегают через неделю.
– Я не убегу, – твёрдо ответила я.
– Ребёнку, значит, три года. Болеть будет… Есть, кто будет с ребёнком сидеть?
– Сын у родителей. Пока… хочу место в садике получить, тогда заберу.
– Как всё просто на словах, – кинула Галина Акимовна небрежно. – Ладно, не принимай близко к сердцу. Я такой же была, как иначе? Слабину дашь – жизнь размажет. Согласна?
– Согласна, – кивнула я.
Галина Акимовна произнесла истину, которую я могла выгравировать золотым тиснением на обложке своей жизни. Дорого я заплатила за слабость с бывшим мужем, больше такой ошибки не совершу.
– Так, Барханова Любовь Петровна… –
Я промолчала в ответ. Пожалуй, редкое, хоть и самое обычное.
– Продавцом я тебя не возьму, – проговорила Галина Акимовна, у меня опустилось сердце. – Кассиром тоже, – отрубила она. – Администратором торгового зала тем более. Не выдержишь, уйдёшь через месяц.
– Не уйду!
– Мне виднее, – отрезала она в ответ. – Пойдёшь супервайзером, считай, товароведом. Опыт у тебя, я смотрю, есть. Программы знаешь, а что не знаешь – научим. График с девяти до шести с перерывом на обед. Суббота, воскресенье выходной. Обучение две недели за счёт работодателя, одна неделя стажировки. Завтра поедешь в отдел кадров, вот по этому адресу, там все формальности расскажут. Обязательно скажи, что с Галиной Акимовной уже говорила лично. Я и сама позвоню, но лишним не будет.
– Спасибо! – едва не заверещала я.
– Погоди благодарить. Работа здесь не сахар, сама увидишь.
– Всё равно спасибо!
Не сахар – это когда стоишь среди ночи на продуваемом проспекте, держишь на руках полусонного, капризничающего ребёнка и не знаешь куда идти. Налево ли пойдёшь, направо – родных людей потеряешь. Назад – погибель свою найдёшь. Остаётся только прямо, туда, где кромешная неизвестность.
– И всё-таки, – остановила меня Галина Акимовна, когда я прошла, вернее, пролетела на крыльях счастья несколько шагов. – Фамилия у тебя редкая: Барханова. Где я могла слышать?
– Не знаю, – растерянно пожала плечами я.
– У тебя сына не Кириллом зовут? Как раз три года… – словно про себя пробормотала Галина Акимовна.
– Кириллом.
– Точно! Мы составляли списки пострадавших от взрыва для компенсации от сети, вот я имя и запомнила. Рада, что у тебя всё хорошо. Не рано работать-то собралась? Может, лучше дома отсидеться, подлечить здоровье? Деньги, какие-никакие, заплатили…
– Заплатили, – кивнула я. – Пригодятся. Только отсиживаться, лечиться мне некогда. Кто за меня работать, сына на ноги ставить будет? Пушкин, что ли? – фамильярно ответила я.
– Верно. Сработаемся, – отчеканила Любовь Петровна.
Выйдя на улицу, я готова была визжать от счастья. Грудь распирало от шипучего, как газировка, удовольствия. Даже когда меня приняли на должность главного бухгалтера с реальной перспективой карьерного продвижения – а если бы не моё идиотское убеждение, что семья дороже, именно так бы всё и случилось, – я не радовалась настолько сильно.
Не знаю почему, но первым делом я вытащила телефон и позвонила Алексею. Не отцу, который точно не понял бы моей радости. Не матери, которая держалась, но всё сильнее и сильнее замыкалась в себе и в своей болезни. Тем более не братьям, которых, по большому счёту, мои проблемы не волновали. Подруг же у меня попросту не осталось. Растерялись за время брака, когда Илья не позволял ни с кем из них общаться. Ведь все они были шлюхами, недостойными пересекать порог нашего дома. Потом же мне стало попросту не до дружбы – выжить бы.