Верона. Часть III
Шрифт:
– Детка, потерпи с едой, разомлеешь, и на второй заход тебя не хватит.
– Будет только два? – мне хотелось его подразнить.
Я решила, что после цирка, устроенного на бракосочетании, отыграюсь на нем как следует. Пока не придумала как, но непременно отыграюсь.
– Начнем, а там посмотрим…
Платье упало на пол. Руссо уставился на мое белоснежное кружевное белье и чертыхнулся. Больше всего его впечатлили чулки с поясом. Он вертел меня, как куклу, стараясь рассмотреть со всех ракурсов.
– Детка, с твоего позволения я тебя сфотаю.
Я запротестовала, но было уже
– Убери руки от груди, малышка. Когда ты улетишь в Италию, я буду их пересматривать.
Руссо окатывает меня таким взглядом, что руки соскальзывают с груди и падают плетьми вдоль тела. От двух вспышек я невольно ежусь. Он отключил и отложил телефон в сторону. Тянусь к ремню на брюках, но он мягко отстраняется и отходит назад к дивану. Что происходит?
– Ты сегодня какой-то недотрога!
Помимо возбуждения в Руссо было что-то еще, чего я раньше не замечала. Мы стояли на ковре в гостиной, между нами не больше трех шагов.
– Снимай с себя все, детка… – он нервно сглотнул, кадык дернулся, в глазах огонь, – только медленно…
Честно говоря, я так распалилась, что делать что-то медленно было настоящей пыткой. Мне хотелось горячего и страстного секса. Чтобы следы от моих зубов оставались на его коже еще минимум неделю.
Скидываю туфли. Ох, свобода! С облегчением разминаю пальцы. Ставлю ногу на подлокотник кресла и медленно стягиваю с ноги сначала один чулок, затем другой. Оба чулка приземляются на голову Руссо, он шумно втягивает носом и рычит. Не могу сдержать улыбку.
Большими пальцами поддеваю кромку пояса для чулок и, виляя бедрами, тяну вниз. Пояс падает на пол, туда же отправляется лифчик. Расстегиваю заколку в волосах и снимаю серьги. Затем вынимаю из волос шпильки – мягкие локоны распадаются и частично прикрывают грудь. На мне остались только трусики.
– Что дальше? – спрашиваю я и смотрю в зелено-изумрудные глаза.
Руссо показывает на оставшийся предмет одежды.
– Я сказал все!
Командир спальных войск!
Когда я предстала перед ним обнаженной, Руссо потянулся к пуговицам рубашки. Движения резкие, немного нервные. Кидает ее на пол. Туда же отправляются брюки, носки и боксеры. Не могу отвезти от него глаз. Красивый. Брутальный. Дерзкий. Наши взгляды сцепились и проникают в такие глубины, которые мы еще не исследовали.
– Теперь ты моя жена, Верона. Хочу, чтобы ты крепко уяснила то, что я сейчас скажу. Я забрал тебя всю целиком: твое тело, твое сердце, твою волю и даже твою душу. Больше никаких тайн. Никаких сомнений. Никаких недомолвок. Никаких вольностей.
Мне хотелось сказать, чтобы эти слова он в первую очередь адресовал себе. Вот уж у кого тайн больше, чем у Мадридского двора.
– Идешь куда-то – сообщаешь мне. Не отвечаю – оставляешь сообщение. Никаких подруг, кроме Софы и Анны. Никаких походов в клубы, рестораны и другие увеселительные места без меня. Если тебя куда-то приглашают, ты согласовываешь со мной. Все поняла?
Стою как вкопанная, хлопаю ресницами. Мы вроде сексом собирались заняться, разве не для этого разделись?
– Значит, ты тоже будешь так себя вести?
– Да, – он кивает, чем меня удивляет. – Ты должна знать, где я и что делаю. Я твой, а ты моя. Уясни это.
Мой взгляд скользит по его телу и застывает на Сэме. Только он подсказывает, как сильно сейчас хочет меня Руссо. Зачем мы тратим время? К чему эти разговоры? Разве я могу истолковать наш брак как-то по-другому?
– А я не хочу ничего забирать. Я не сторонница силовых методов.
Руссо хмурится, не понимает, куда я клоню.
– Делись тем, чем сможешь, а если душа не лежит и это никак не повлияет на наши отношения, можешь не говорить, не предупреждать, не отчитываться. Я тебе доверяю. Ты меня никогда не предашь.
Аристарх
Верона разбивает мою броню в пух и прах. Не знаю, почему, но, оставшись с ней наедине в номере, я вдруг обозлился и начал нести всякую чушь. Обрисовал ее дальнейшую свободу в таких красках, что ей только осталось пуститься бегом до Тверского загса и аннулировать наш брак. Я принимаю решения, к которым сам внутренне не готов, и Верона это чувствует. Она мне это четко показала. Ее слова о доверии укололи в самое сердце. Я выставил себя тираном перед хрупким и нежным созданием, готовым дарить мне любовь, и от этого ощущал себя сатрапом. Она доверяет мне, человеку, который и понятия не имеет о верности и преданности женщине.
Закрываю глаза и подавляю рвущийся наружу стон. Проклятье! Она читает меня так же легко, как и я ее. Как же быстро у нас с ней все завертелось! Лили впервые осталась у меня ночевать через год после знакомства. Тогда мы с Игнатом жили на съемной квартире. До этого мы с ней просто встречались. После свиданий, которые всегда заканчивались кувырканием в моей спальне, я всегда отвозил ее домой. Это было нашим ритуалом.
С Вероной я встретился первого сентября, а сейчас ноябрь. Быстро! Все очень быстро! Но я не ощущаю с ней никакого напряга. Она будто всегда была рядом. Никогда прежде такого не чувствовал. Наверное, это и есть родственная душа.
Пока она раздевалась, я пожирал ее глазами. Каждое движение пропитано нежностью и эротизмом. Смотрю и не верю, что Верона теперь моя жена! Моя жена! Эти слова назойливо звучали в голове, будто я никак не мог их осознать и раз за разом повторял, чтобы вбить в свою дурью башку, как заклинание. В любви к Вероне я не сомневался. Но буду ли я ей верен? На этот вопрос ответа не было, и это пугало. Хочу сделать ее счастливой. Но о каком счастье может идти речь, если я рано или поздно поведусь на чьи-то буфера и разобью ей сердце? Черт! Нужно было раньше об этом думать!
Верона видит мои сомнения и замешательство, отпечатавшиеся на лице, как трафарет. Я прячу глаза – еще бы, стыдняк! Проклятье! Я ее не достоин!
Она делает робкий шаг навстречу, потом другой. Нежные руки, еле касаясь, скользят по моей груди, спускаются к бедрам и ложатся на ягодицы. Я с шумом выдохнул. Она поднимается на цыпочки и целует меня в губы.
– Все будет хорошо, – шепчет она мне на ухо. – Если тебе нужно, чтобы я отчитывалась, я буду. Расслабься и подари нам удовольствие.