Версальская история

Стил Даниэла

Куп первым заговорил с ней. Он спросил, как чувствует себя Джимми, и Валери ответила.

— Джимми поправляется, — сказала она. — Только все время ворчит. Ему надоело валяться в постели, да и я, наверное, его ужасно раздражаю. Скорее бы уж ему разрешили ходить на костылях — тогда ему будет повеселее.

Куп кивнул и снова надолго замолчал. Наконец Валери не выдержала и спросила, куда исчезла Алекс.

Куп ответил не сразу. Потом он поднял голову, и Валери увидела в его глазах нечто такое, чего не заметила раньше. В его взгляде были боль, отчаяние, горе. Это было настолько не похоже на всегда жизнерадостного и веселого

Купа, что Валери решила — случилось что-то непоправимое. Раньше Куп всегда старался скрыть свои чувства — и в первую очередь от самого себя. Как правило, это ему блестяще удавалось, но сегодня что-то произошло. Перед Валери был не бог, а обычный смертный человек, который способен мучиться и страдать, как все.

— Мы больше не встречаемся, — глухо ответил он, и Валери, промокавшая волосы полотенцем, замерла на мгновение.

— О, мне очень жаль!.. — проговорила она наконец. Спросить, что случилось, Валери не осмелилась.

Валери была вторым человеком, которому Куп сообщил о своем разрыве с Алекс. Первой об этом узнала Тайрин. Ей Куп рассказал обо всем чуть ли не на следующий день после объяснения. Вскоре после этого Тайрин встретилась с Алекс; та была очень несчастна, однако, несмотря на то, что Тайрин бесконечно ей сочувствовала, она считала, что Куп поступил совершенно правильно и что Алекс со временем это поймет. Так она и сказала отцу, и Куп несколько приободрился. Он ценил мнение дочери, а сейчас ее поддержка была ему просто необходима.

— Мне тоже жаль, — ответил Куп Валери. — Но мне кажется, что так будет лучше для нас обоих. Я избавился от большинства моих иллюзий и научился смотреть на вещи трезво. Что ж, лучше поздно, чем никогда…

Он не стал рассказывать Валери про свои долги и объяснять, что не мог жениться на Алекс, потому что она была богата. Ему было достаточно того, что он сам знал это — знал, что поступил так, как подсказывала порядочность. И впервые в жизни Куп почувствовал, что добродетель может быть достаточной наградой сама по себе. Во всяком случае, ему больше не было стыдно смотреть на свое отражение в зеркале, хотя Алекс ему по-прежнему очень не хватало. Тем не менее он не испытывал никакого желания заменить ее другой женщиной, в особенности молодой, хотя и знал, что сделать это ему по-прежнему будет проще простого.

— Трудно быть взрослым, не так ли? — с сочувствием спросила Валери, и Куп кивнул.

— Да уж, — согласился он и улыбнулся печально. Валери была очень хорошей женщиной, как и Алекс. Именно по этой причине он и не захотел использовать ее, чтобы добиться каких-то выгод для себя. Наверное, впервые в жизни Куп полюбил по-настоящему, и вот чем это кончилось…

— Не хотите поужинать с нами сегодня? Я приготовлю спагетти с сыром, и вы с Джимми сможете пожаловаться друг другу на жизнь, — радушно предложила Валери, но Куп отрицательно покачал головой. Впервые в жизни ему никого не хотелось видеть, ни с кем не хотелось общаться.

— Нет, спасибо, — ответил он. — Хотя, должен признаться откровенно, предложение чертовски соблазнительное.

Может быть, как-нибудь на днях… — Но его «на днях» прозвучало, как «через несколько лет». Или даже столетий. Куп и сам был удивлен, до какой степени недоставало Алекс.

Она превратилась для него в привычку, в почти физиологическую потребность, в навязчивую идею, но Куп знал, что рано или поздно эта идея могла погубить его.

Или наоборот — он сам мог сделать Алекс очень больно, а ни того, ни другого Куп не хотел.

Валери ничего не сказала сыну о том, что узнала от Купа.

Она молчала почти неделю, но, когда Джимми снова начал раздражаться и злиться на Алекс за то, что она не заходит, Валери решилась.

— Не сердись на нее, сынок, — сказала она. — У Алекс сейчас хватает собственных проблем.

— И что это значит?! — огрызнулся Джимми. Он смертельно устал от лежания в постели и никак не мог дождаться, пока ему разрешат пересесть в инвалидное кресло. Ему казалось — Алекс совершенно забыла про него, и он по-настоящему на нее разозлился.

— Похоже, что они с Купом расстались, — ответила Валери. — Несколько дней назад я видела его у бассейна, и он все мне рассказал. Боюсь, что это серьезно; во всяком случае, Куп очень огорчен, и Алекс, я думаю, тоже.

Джимми задумался и ничего больше не прибавил. Два дня он размышлял о том, что сказала ему мать. На третий день, выбрав момент, когда Валери отправилась по магазинам, он позвонил Алекс в больницу, но ему сказали, что сегодня у нее выходной, а ее домашнего номера у него не было. Тогда Джимми позвонил ей на пейджер, но Алекс так и не перезвонила. Прошла еще неделя, прежде чем ему удалось застать ее на работе.

— Что с тобой? Куда ты пропала? — резко спросил Джимми. Всю неделю он часто раздражался по пустякам, изводил мать мелочными придирками, и все из-за того, что ему очень не хватало Алекс. Он очень хотел поговорить с ней хотя бы по телефону. Алекс была единственным человеком, которому он мог бы открыть душу.

— Я никуда не пропадала. Просто я была… занята, — ответила Алекс. Голос у нее был усталый и совсем тихий, но Джимми показалось — она каждую минуту готова заплакать.

— Я все знаю… — Джимми стало ее жаль, и он сменил тон.

Теперь его голос звучал мягко и сочувственно. — Мама мне все рассказала.

— А откуда она знает? — удивилась Алекс.

— По-моему, от Купа. Они встретились у бассейна и поговорили… Мне очень жаль, Алекс, представляю, каково тебе сейчас.

На самом деле Джимми считал, что происшедшее было Алекс только на пользу, но не хотел огорчать ее еще больше.

— Я просто убита. Впрочем, мне кажется, я начинаю понимать, что произошло. У Купа проснулась совесть…

— Рад слышать, что она у него вообще есть. — Даже после того, как Алекс и Куп расстались, Джимми не стал относиться к актеру лучше. Теперь он сердился на Купа за то, что он причинил Алекс боль, хотя и понимал — в таких ситуациях без этого просто невозможно обойтись. За те несколько месяцев, что они встречались, их жизни и чувства успели накрепко переплестись, и разделять их заново было все равно что резать по живому.

— А мне на следующей неделе снимут гипс, — сообщил он. — Врач сказал, что наденет мне другие, легкие лубки, и я смогу ездить в инвалидном кресле, а потом и ходить на костылях. Можно мне навестить тебя, когда я начну передвигаться самостоятельно?

— Конечно. Я буду очень рада тебя видеть. — Самой Алекс было бы очень тяжело навещать Джимми в «Версале», где она прожила столько счастливых дней, к тому же здесь она могла случайно столкнуться с Купом. Подобной встречи Алекс не желала ни при каких обстоятельствах — и ей самой, и Купу она могла причинить только новую боль.