Вершина мира

Прокопович Евгения

...Едва за Аней закрылась дверь, Влад сразу же направился к холодильнику и основательно прошелся по полкам, утолил вечно мучащий его голод. В теперешней жизни появились три вещи, которые Влад мог делать бесконечно - читать, есть, и валяться в ванной. Но так как он уже успел за утро сделать их все, он просто не знал чем себя занять. Бесцельно побродив по каюте, Влад снова вернулся к холодильнику. Покопавшись в нем, выложил на тарелку несколько больших кусков сырокопченой колбасы, от которой за километр разило чесноком и приправами, к ней он успел пристраститься за последнюю неделю; сыр, вареные креветки, несколько внушительных

кусков подвяленного мяса, какую-то зелень, целого копченого цыпленка. Все это еле уместилось на тарелке. Оттащив еду в свою комнату, он принялся поглощать ее, жмурясь от удовольствия - ничего вкуснее есть не приходилось. И вообще его нынешнее существование резко отличалась оттого, к чему он привыкал всю жизнь - здесь не было место голоду, холоду, от которого немеет тело; грязи со вшами, от которых постоянно чешешься, и страху. Нет, конечно, страх присутствовал, но уже не такой удушающий, каким был раньше. Влад часто ловил себя на том, что задумываясь о своем положении, делит время на 'до' и 'теперь'.

Тарелка опустела с неприятной быстротой, и Влад решил сходить за добавкой - все равно никто ему и слова не скажет, Аня только головой покачает и снова повторит, что много есть ему вредно. Влад поднялся с кровати, но был вынужден со стоном опуститься обратно - в животе появилась резкая сильная боль, было ощущение, будто режут ножом изнутри. Влад поджал под себя ноги и попытался не шевелиться, надеясь, что боль вскоре пройдет, но проходили минуты, складывающиеся в часы, а боль только усиливалась, к ней прибавилась еще и тошнота.

Тихо постанывая и бессильно кусая подушку, вспоминал всех богов вселенной, клятвенно заверял их, что в жизни больше без спросу ничего не тронет из еды, но боги сегодня, видно, были не в настроении выслушивать жалобы какого-то раба и не даровали долгожданного облегчения. Оставалась одна надежда - Аня, уж она-то точно знает, что надо делать, что бы прогнать из живота эти ножи, нагло там поселившиеся и кромсающие на части его внутренности...

Вернувшись, я могла лицезреть скорчившегося от боли, бледного с явной прозеленью Влада. Даже не осматривая его, я констатировала приступ острого гастрита, поскольку перед этим с тоской оглядывала опустевшие, за время моего отсутствия, полки холодильника.

– Ну что, милый друг, худо?
– посочувствовала я, он поднял на меня страдальческие глаза и отрицательно помотал головой. Вот дурак. Будто не видно!

– Да что ты!
– насмешливо всплеснула я руками.
– Герой, на мою голову! Ты б на свою зеленую рожу полюбовался, - и не удержалась от шпильки, - а я тебя предупреждала.

– Простите меня, пожалуйста...
– у него перехватило дыхание от боли.

– Да ладно, - мигом сдала я назад, нечего надсмехаться, парню действительно худо. Значит, будем спасать, - после драки кулаками не машут, поднимайся, пошли, лечиться будем. Ты не волнуйся, у тебя ничего серьезного, просто твой желудок еще не может справиться с тем количеством пищи, которую ты поглощаешь, - так, не переставая болтать, я помогла Владу подняться, и повела его в кабинет.

Приткнув парня на смотровое кресло, я приступила к осмотру.

– Сними рубашку, - попросила я, грея руки над теплым воздухом, я пощупала его живот, вызвав у Влада слабый стон, - покажи язык, - он послушно высунул язык, как раз то, что я предполагала, язык обложен, серовато-белым налетом, - что еще тебя беспокоит? Давай-давай, рассказывай, нечего тут несокрушимого партизана изображать.

– Тошнит,

голова кружится, и пить хочу, - нехотя признался он, облизав сухие губы.

– Сейчас все поправим, - пообещала я, подсаживаясь поближе и извлекая из кармана набор для забора крови.
– Так, если мыслить логически, то кишечных инфекций у тебя быть не может, - я взяла его за руку, - значит, антибиотики колоть не будем, - Влад внимательно слушал меня, хотя и понимал каждое второе слово из сказанного, я воспользовалась этим, и сделала быстрый укол в палец.

– Ау!
– Он выдернул руку, подозрительно осматривая безымянный палец с каплями крови, - ты что делаешь?

– Пытаюсь взять у тебя анализ крови, не смей тянуть руку в пасть! Если ты слижешь кровь, я не смогу сделать точный анализ и придется ковырять следующий палец, - я повернулась к компьютеру и ввела взятый материал.

– Так, теперь все ясно, - значительно закивала я, считывая данные компьютера, хотя и без анализов почти сразу поняла, в чем дело. Что ж, будем учить, - пошли, друг, в процедурную.

– Это еще зачем?
– попробовал заартачиться он.

– А затем, милый мой Влад, что лечение острого гастрита начинается с полного очищения желудка и кишечника, помнишь, я рассказывала тебе об этом? Вставай, солнце мое, не нужно стесняться - я подтолкнула его к процедурной, - там очень удобная кушетка, а еще там есть унитаз и душ; а еще эксклюзив - специально для тебя: модернизированная кружка Эйсмарха, - Влад нахмурился, но покорно пошел.
– Только очень тебя прошу, веди себя прилично.

– И что мне теперь делать?
– осведомился он, уныло оглядывая полупустое помещение.

– Ничего сверхъестественного, - улыбнулась я, - снимай штаны и ложись на бочок лицом к стене вон на ту кушеточку, - я подбородком указала на низкий пластиковый топчан, обтянутый медицинской клеенкой.
– Да не мнись ты, не собираюсь я тебя бить. Раздевайся, кому говорят! Это не изощренное наказание, а жизненная необходимость! Теперь, друг мой, расслабься и получай удовольствие, - посоветовала я, налаживая клизму, - сейчас ты почувствуешь в себе необыкновенную легкость и умиротворение. Бог мой, да что ж ты так краснеешь-то? Это совсем не стыдно и может с любым случиться. Особенно, когда не слушают мудрых советов и тянут в рот что не попадя.

– Слушай, а ты вообще быстро бегаешь?
– осведомилась я, через некоторое время.

– До сих пор быстро, - сдавленно пробормотал он.

– Сейчас у нас будет случай в этом убедиться, туалет вон за той дверью, - без улыбки заявила я и ткнула пальцем в сторону полуоткрытой двери, - а теперь беги, - разрешила я, извлекая из него трубку, впрочем, в моем благословении он не нуждался. Бедняга сорвался с места, в два прыжка достигнув заветной двери, едва не сбив меня с ног.

– Ну, как живой?
– поинтересовалась я, когда он вернулся, - теперь одевайся, и мы можем продолжить.

– Это еще не все?
– с легкой паникой в голосе спросил он.

– Да не волнуйся ты так, - попыталась я его утешить, - самое страшное уже почти позади, осталось только желудок промыть, - я показала на шланг зонда, - и можно будет немножко отдохнуть, полежишь пару часов под капельницей и будешь как новенький. Готов? Садись сюда, - я похлопала на табуретку рядом с собой.

– Анна Дмитриевна, пожалуйста, не надо больше, - почти со слезами попросил он.

– Не упрямься, - принялась уговаривать я, - ничего страшного не произойдет, ты просто проглотишь вот эту трубочку. Давай, открывай рот.