Вершина Столетова
Шрифт:
— Заметила, заметила, — разозлилась Ольга. — Нас небось заждались, а мы тут прохлаждаемся…
Вечером парень пришел на гулянье. Девчонки «страдали» под гармошку. Ольга сидела чуть в сторонке на бревнах, сложенных вдоль церковной ограды. В круг выходили пара за парой, а если кому не терпелось дождаться своей очереди, начинали припевать наперебой, прямо с бревен. Получалось неразборчиво, но зато шумно и весело. Сонька, как всегда, была в середине круга. Голос у нее самый звонкий на селе: попробуй кто-нибудь перепой ее!
Повыводила она, завидев подходившего агронома.
Агроном подошел к Ольге и, здороваясь, протянул руку, Ольге понравилось, что парень знает этот смешной сельский обычай: днем здороваться за руку только с пожилыми мужчинами, а вечером — и с ребятами и с девушками, даже если бы и виделся с ними за день хоть десять раз. Парень собрался было заговорить с Ольгой, но Сонька — вот она, тут как тут! Ольге ничего не оставалось, как сказать с напускной радостью:
— А вот и Соня!
Сонька подошла с таким видом, точно знакома была с агрономом, по крайней мере, целый месяц, и легко, свободно заговорила. Умела Сонька разговаривать с парнями — чего уж там, — умела! А вот она, Ольга, нет, не умела. Как-то не могла научиться! И как же она завидовала Соньке, вот этому ее умению обо всем болтать легко и интересно!
Ольге захотелось уйти сразу же: она видела, что здесь лишняя. Но и уйти было как-то неудобно. Пришлось сидеть до тех пор, пока подруги не начали расходиться. А Сонька так и сыпала, так и сыпала, точно неделю перед этим молчала, а вот сейчас ее прорвало.
Агроном, конечно, вызвался проводить их, и до самого дома пришлось идти опять втроем. Когда пришли, Сонька сказала:
— Ты, Олюша, ложись. Я скоро приду. — Сказала это так, будто уже не впервой ей, Соньке, оставаться с этим парнем, а Ольге идти спать. Очень не понравились тогда Ольге эти нахальные Сонькины слова. Но Сонька была ее самая близкая, неразлучная подруга, и сказать ей об этом она бы никогда не сказала…
Агроном пришел на гулянье и на другой и на следующий день. Но Ольга уже не сидела третьей лишней, а под разными предлогами уходила к другим подругам и оставляла их вдвоем. А потом приходила Сонька и долго мешала ей спать.
— Ох же, и парень этот Вася! — шептала Сонька. — Что наши сельские по сравнению с ним — мышоедина… Сильный такой, ловкий, с ним не пропадешь!
Ольга слушала подругу и уже представляла, как Вася носит ее на руках, — иначе откуда бы знать Соньке об его силе! — или держит на коленях и гладит своей широкой ладонью ее руку. Ольге становилось очень грустно, и она не могла заснуть еще дольше Соньки.
А потом она как-то спросила:
— А о чем он говорит с тобой, когда вдвоем остаетесь?
— Да так, обо всем, — уже без прежнего пыла, неопределенно ответила подруга, и Ольга в ту ночь заснула без обычных вздохов в подушку, и приснился ей какой-то хороший сон.
Еще через неделю Сонька пришла чем-то недовольная и, молча повозившись в постели, сказала:
— Хороший он парень, Оля. Только уж больно молчальник какой-то.
— Ну, что ты! Он всегда такой разговорчивый, — вступилась за агронома Ольга.
— Это на людях. А как останемся вдвоем, словно в рот воды набирает. А еще городской!
Ольга слушала, затаив дыхание: боялась прослушать что-нибудь важное.
— Или скажет: послушай, Соня, тишина-то какая! А что мне ее слушать, эту тишину, может, я люблю, чтобы шумно… А то про какого-то суслика, которого он из норы выманил, начнет рассказывать или про соловьиное гнездо, что на опушке нашей Ольховки отыскал. А на кой мне его суслик сдался? Может, я про любовь хочу послушать…
Про суслика Сонька сказала уже совсем сердито, и это понравилось Ольге, хотя она и понимала, что радоваться ей сейчас как-то немного нечестно.
— А нынче мялся, мялся, — продолжала Сонька. — Я уж думала — объясниться хочет, сама к нему голову на плечо положила. А он даже поцеловать не решился.
Последние слова обрадовали Ольгу вдвойне: понравилось, и что до этого еще у них с Сонькой не дошло, и что Вася оказался таким нерешительным. И в эту ночь она заснула уже совсем веселой, хотя никаких снов не видела.
Агроном несколько дней не появлялся, и Соня, как-то собираясь на гулянье, сказала:
— Ты, Оля, останься. В случае чего встретишь тут моего зазнобу, а я пойду. Хватит, я за ним походила, теперь пусть он за мной погоняется.
Ольга знала, что недавно в село приехал студент и что Сонька уже на него заглядывается, и дело тут вовсе не в том, что она много за Василием «походила». Но она с легким сердцем простила подруге эту неправду.
И надо же было так случиться, что в этот именно вечер Вася пришел. А она даже переодеться не успела и осталась в том же простеньком платье, в каком днем в поле работала.
— Соня ушла к церкви, — сказала она, как только пришел Василий. Сказала и замерла.
— Вот и хорошо, — просто ответил он, сел рядом и начал закуривать.
Прикурив, он некоторое время не гасил спичку, задумчиво глядя на ее неяркий огонь. Потом повернулся к ней.
— А это, никак, то самое платье на тебе, в котором я тебя у ключа встретил? — вдруг спросил Василий, и Ольге стало так радостно, что он сказал не «вас», а «тебя». — Хорошее платье! Правда, длинноногая ты в нем какая-то, но это ничего. Значит, растешь…
Говорил Василий неторопливо и как-то уж очень просто, так просто, что Ольге минутами казалось, что знакомы они уже целый год и что не с Сонькой, а с ней просиживал он эти недавние вечера.