Вершина Столетова
Шрифт:
— Соня! Выручай, а то трактористы забивают.
— Тише вы! Что за гвалт?! — крикнул от стола бригадир плотницкой бригады Бутов.
— Вот это уж ты зря, Родион Григорьевич, — возразил Хлынов. — Клуб построили — обновить надо, — и лукаво прищурился на Бутова. — А может, ты пол плохой настлал?.. Хороший? Ну, это мы сейчас посмотрим. А ну-ка, Соня, обнови!
Стенка молодежи расступилась, и Соня смело и уверенно вышла в круг. Она поставила левую руку на талию, выждала, пока баянист переберет все свои пуговки, и медленно поплыла, чуть покачиваясь и поводя вытянутой кверху правой рукой в ту и другую сторону. Голова ее была откинута назад,
Первый круг. Второй. Все так же плавны движения Сони, все так же спокойно лежит ее рука на поясе. Но вот она крутнулась на месте, притопнула и засновала от одной стенки к другой, легко и дробно перебирая ногами.
— А ну, Андрей Петрович, — крикнул кто-то, — поддержи честь бригады!
— Покажи, Андрюша, почем сотня гребешков!..
Андрей начал упираться и попытался спрятаться за спины товарищей. Но было уже поздно: сама Соня делала ему вызов, опустив почти до полу правую руку и отступая к стенке девушек.
Поздняков молча сгреб Андрея в охапку и вытащил на самую середину:
— Не позорься хоть перед девками-то!
Андрей немного постоял, выражая на лице полнейшую растерянность, и неохотно, кое-как двинулся по кругу. Выходило плохо: он спотыкался, чуть не падая и останавливаясь, чтобы посмотреть, обо что запнулся, руки болтались, как чужие.
— Эх, — сокрушенно вздохнул кто-то из ребят, — корова на льду.
Так же лениво, отбывая номер, прошел он и второй круг. «Танцевать я не умею, да и охоты никакой нет, — как бы хотел сказать Андрей, — но уж если это вам очень интересно, так и быть, немного тут похожу: взялся за гуж, не говори, что не дюж…» Однако более внимательный глаз мог бы подметить, что Галышев не такой уж и недотепа в пляске, каким показывает себя: и спотыкался он как-то очень ловко, всегда в такт музыке, и руками размахивал хоть вроде и неуклюже, но тоже с определенным смыслом.
Посредине третьего захода Андрей приостановился и внимательно посмотрел на свою правую ногу… Что за черт? — полусогнутая нога сама, помимо воли хозяина, начала выбивать чечетку. Тогда он хлопнул по ней рукой, нога выпрямилась и замерла, но зато в ту же секунду согнулась в коленке другая и затопала, заходила вокруг первой. Удивленно вздернув плечи, Андрей огляделся: я, мол, тут ни при чем, но, видно, уж ничего не поделаешь, коли ноги сами в пляс пошли.
— Э-э! Была не была, где наше не пропадало!
Пригнувшись, Андрей сорвался с места и, разгребая перед собой руками воображаемую воду, лихо помчался на девушек. Те взвизгнули от неожиданности и отхлынули, давя друг друга.
— Шире круг!.. Еще, еще шире!
А Андрей бежал дальше к баянисту, от баяниста к стенке парней и снова наступал на девушек. Он то свободно, будто гуляючи, прохаживался по просторному кругу, то летал вихрем, пугая девушек, то начинал кружиться на одном месте, то сыпал оглушительной дробью.
Вот он остановился и, вытянув ногу, всей ступней ударил о пол, словно точку поставил. Соня, отвечая на вызов, поставила свою и, приладясь к бешеному темпу, на котором закончил Андрей, сразу же, с места, стремительно понеслась вдоль живого кольца. Она едва касалась пола, ставя и тут же отнимая ноги, точно пол был раскаленным и жег подошвы. И ветерком обдавало тех, мимо кого проносилась Соня. Влажным блеском сверкали на раскрасневшемся лице ее темные, горячие глаза, и все статное тело, каждый мускул его жил и радовался в этом развертывающемся, как пружина, танце.
— Андрюша-а, не подгадь! — простонал кто-то из парней.
— Дай жару, Андрюша!
— Ударь по всем по трем!
Андрей в один прыжок очутился в самом центре, широко повел назад одной ногой и перевернулся вслед за нею. Затем вприсядку, разведя руки, пустился за Соней, настиг ее, отступил, снова настиг и на ходу дважды обежал вокруг. И все это в такт музыке, все это так ловко, что у парней замирало дыхание. Но они, словно желая увидеть что-то уж совсем невозможное, все-таки продолжали кричать:
— А ну, прибавь газку, Андрей!..
— Жми на полный!
— Соня, Соня! Не поддавайся!
Баян уже не пел, а только всхлипывал и шумно, глубоко дышал, как загнанный, пропадая совсем и оживая вновь. Баянист взмок и в изнеможении то клал голову на планки, то откидывал назад, поправляя заодно этим жестом и свои длинные волосы, падавшие прямо на глаза. Пальцы давно перестали бегать по перламутровым пуговкам — баянист жал на них всей пятерней.
А Андрей с Соней все носились по кругу, и пол гудел и стонал под их ногами. Вот Андрей с лету схватился за носок сапога и, став похожим на цаплю, запрыгал, как через кольцо, через свою же согнутую ногу, а вот прошелся перед Соней колесом. Но и этого ему показалось мало, и он начал нещадно колотить ладонями по груди, по коленям, по голенищам сапог и прямо по полу, даже по лакированному козырьку фуражки наклонившегося над ним парня как-то ухитрился ударить раз-другой.
— Эй, жги-говори!
Тесное кольцо парней и девушек ни минуты не оставалось на месте. Суживаясь до того, что нависало над танцорами, и тут же снова раздаваясь, оно постоянно двигалось, охало, вскрикивало.
— Э-э, да что там!
Андрей взвился вверх и, упав плашмя на руки, завертелся волчком, завертелся разудало, напропалую. Чтобы лучше видеть, задние ряды навалились на передние, началась давка. Соня, оттесненная наседавшим кольцом молодежи к Андрею, взмахнула руками, да так и оставила их вытянутыми, как расправленные крылья. И казалось, летит-парит над крутящимся внизу Андреем, часто-часто перебирая ногами по воздуху, совсем не касаясь пола.
— Ай, жарь жарче!
— Крути-верти!
— Бей-бей, не жалей!
— Со-оня-я!
— Андрюша, дру-уг!
— О-ох!.. — облегченно прокатилось по клубу вместе с последним вздохом захлебнувшегося баяна.
Ребята и девушки, точно это они сейчас отплясывали в кругу, отирались платками, шумно и прерывисто дышали.
Только теперь все почувствовали, что в клубе стоит нестерпимая духота, и дружно повалили на улицу.
Луны не было видно. Она, должно быть, окончательно заплуталась где-то в ветлах. Ковшик Большой Медведицы опрокинулся и уперся ручкой в ветряной двигатель, силуэт которого высился на крыше соседнего дома. Значит, было уже за полночь. Шумная толпа молодежи с песнями, хохотом и гамом растекалась по улицам и переулкам села.
Андрей шел рядом с Соней и молчал. Соня еще не успела отдышаться, и белый бантик то опускался, то поднимался на ее груди. Лица из-за темноты было почти не видно.
Андрей не знал, о чем сейчас можно говорить с Соней, все еще видя ее летящей в стремительной пляске, с разгоревшимися глазами и откинутой головой. И в ушах еще стояли слова, сказанные кем-то из парней по выходе из клуба; «Ветер, а не девка! Попробуй угонись за такой!»
Соня попросила платок (свой она потеряла в клубе) и, поймав взгляд Андрея, тихонько рассмеялась.