Вершины не спят (Книга 2)

Кешоков Алим Пшемахович

— Разве я единственная опора Советской власти? Нет, так о себе думает спесивый Давлет. Но, видит аллах, лопнет мое терпение и я куплю себе билет в Москву. Степан Ильич в Москве, он найдет мне место под крышей... Там в Москве я стану такой нарядной, что и Астемир меня не узнает.

— Я и тут перестаю тебя узнавать, — пошутил Астемир.

Но Эльдар поддержал Думасару:

— Мы поедем с тобой вместе, биба [3] . Меня как раз вызывают в Москву. И знали бы

вы зачем? Нет, вы не поверите.

3

Родная. 

— Я тебе верю, — говорила Думасара, — я поеду с тобой хоть куда, хоть на край света, где земля подвешена к небу. Что может удержать меня? Я могу в Москве и к Казгирею обратиться. Я слышала, Казгирей давно вернулся из Турции. Ведь вот в Шхальмивоко не поехал, а поехал прямо в Москву. Неужели он не примет женщину из Кабарды? Я помню его благовоспитанность.

— Боюсь, что к Казгирею ты уже опоздала, — заметил Эльдар с каким-то тайным смыслом. — Но разве тебе не жалко оставить Астемира?

— Нет, я перестаю жалеть его. Все равно я его вижу только тогда, когда он спит или садится к столу. Или тогда, когда я должна стоять за ним с винтовкой. Хватит! А Лю все равно теперь чужой сын, вроде как сирота. Его должна воспитывать школа. Это мне сказал сам Астемир. Вот он уже уходит.

— Как! Лю уже уходит! — спохватился Эльдар. — Нет, ты постой, Лю. Мне нужно поговорить об одном деле с тобой и с Тиной. А потом сядешь на коня. Аюб доставит тебя к дороге. Там подсядешь на какую-нибудь подводу. — Эльдар кивнул в сторону вестового: — Ты, Аюб, заведи коней куда-нибудь подальше, чтобы их пока никто не видел; меньше глаз — меньше неприятностей...

— Это верно, — сказал Астемир. — Может, Жираслан уже сидит где-нибудь за кустом.

Воистину, хорошо начавшийся день продолжал осыпать Лю своими щедротами: не так уж часто случается поговорить о делах с таким человеком, как Эльдар, а возможность прогарцевать верхом на великолепном Эльмесе рядом с Аюбом совсем вскружила голову. Но вот что плохо: неужели Эльдар опять станет пугать девочку — выспрашивать, не прячется ли Жираслан у княгини. И как бы в ответ на эти опасения Эльдар проговорил:

— Я передумал, Лю. Ты иди в школу, делай свое дело, а мы тут будем делать свое.

— А ты же обещал дать мне коня?

— Это конечно. Привыкай к хорошему коню. Думасара была явно довольна: ее сын сядет на коня.

— Собирайся, собирайся, — поторапливала она Лю. — Бери сундучок.

Кроме еды, Лю сложил в сундучок рубашку, учебники, тетради, карандаши и, наконец, трубу, с которой он не расставался никогда, с тех пор как стал трубачом. А государственную бумагу он спрятал в шапку.

Аюб, уже сидя в седле, подал руку.

— Смотри, Лю, не упади, — предупредил Астемир.

Ну да — не упади! Теперь не те времена, когда Лю рано утром подсаживали на отцовского коня, а вечером, когда конь приходил домой, осторожно снимали, хотя он и умел сплясать на широком конском крупе кабардинку. Но как давно

это было! И вот — не странно ли? — опять как бы повторяется то, что уже случилось. Опять ищут Жираслана, опять Лю не терпится прогарцевать на коне.

Должно быть, и Астемир с Думасарой вспомнили те времена. Усмехнувшись, Думасара сказала:

— Ну, ну, полезай на коня.

Кони уже шли. Аюб испытующе оглядел спутника и вдруг спросил:

— Что это у тебя за сапетка?

— Это сундучок, а не сапетка, — обиделся Лю.

— А ну-ка давай мне свой сундучок. Не дело джигиту держать в руках сундук. Но зачем мы едем в сторону от большой дороги?

И Лю хитро ответил:

— По этой дороге меньше собак.

На самом же деле Лю хотел проехать мимо дома Жираслана, стоящего особняком в густом саду.

Там было тихо. Окна закрыты. Даже дым не идет из трубы, хотя давно пора готовить завтрак.

И вдруг из-за полуразвалившихся ворот показалась Тина. Девочка была в своем лучшем платье, перекроенном из старого платья княгини. Платье шила Думасара. Веселое личико чисто вымыто, в косы вплетены цветные ленточки. В руках Тина держит сапетку с пшеном: пусть думают, что она послана к соседям. На самом деле Тина вышла на дорогу, зная от самого Лю, что он уедет в Буруны, как только получит важную государственную бумагу от Нахо. Не предвидела она только, что Лю будет на коне да еще в сопровождении громадного красноармейца. Она удивленно смотрела на всадников. Всадники придержали коней.

— Как живешь, Тина? — спросил Лю.

— Хорошо живу, — в замешательстве отвечала Тина.

В последнее время ей жилось не так уж хорошо, довольно беспокойно. Ее госпожа, гуаша, как продолжала Тина называть княгиню, стала какой-то особенно сердитой, все к чему-то прислушивается, вздрагивает, что-то высматривает. Вся как на иголках. Тина даже увидела, что княгиня вяжет узлы с ценными вещами. «Гуаша, ты уезжаешь?» — спросила ее Тина, но та в ответ проворчала что-то невразумительное.

Нехорошее наступило время.

Девочка как раз хотела обо всем этом поговорить с Лю, но как приступить — Лю верхом, с ним величавый спутник. Тина не подозревала, что услышать обо всем этом спутнику Лю, вестовому Эльдара, было бы как раз очень на руку.

— Я очень рад, что тебе хорошо, — любезно проговорил Лю, сдерживая коня, — но скоро тебе будет еще лучше.

— Не может быть мне лучше, — простодушно заметила Тина, — мне бывает скучно, когда ты уезжаешь. Но почему ты на коне? Разве ты уже вступил в отряд Эльдара?

— Да, почти вступил.

— Хорошо, что твой конь не успел унести тебя... А то бы я так и не увидела тебя на коне. У тебя и голос теперь как у взрослого джигита.

— Ого! — придав голосу еще больше мужественности, воскликнул Лю. — Это боевой конь Эльдара!

И как бы в подтверждение похвалы конь ударил копытом по луже и вдруг так рванул, что Лю непременно вылетел бы из седла, если бы его не подхватил Аюб.

— Держись хорошенько, Лю! Эльмес чует, какой на нем седок. Придави ему лопатки. Коленками! Коленками!