Вертолет до Акапулько
Шрифт:
Впрочем, и женский не входил в формат моего образа жизни.
Как всякий нормальный мужчина, в подростковом возрасте я жадно пил чашу порнографии.
Но – как еще раз нормальный – с вступлением в мужскую жизнь отверг прежние пристрастия, даже вспоминать про них было стыдно.
– Сами понимаете, Владимир, озвучивать такое предложение в нашем анальном городе, мусульманской столице России, невозможно. Приходится приманивать на огонек по-другому.
– И вы меня приманили, – констатировал я.
При всей неожиданности ситуации, мне стало смешно.
– Ну типа того, – Нателла усмехнулась. – Но, конечно, если вас это шокирует, пожмем друг другу руки и разойдемся навсегда.
Я опять помолчал.
Здравый смысл и статус солидного человека велели ехать прочь.
Но обыденность жизни говорила, что отказываться глупо.
В конце концов, меня не принуждали ни к чему, кроме откровенных фотографий.
– А почему бы не попробовать? – наконец заговорил я. – Ведь, как вы изволили выразиться, от меня ничего не убудет.
– Не убудет, не убудет. Снимайте вашего Кельвина Кляйна. Вряд ли увижу что-то новое. И уж точно вам ничего не оторву.
– Не оторвете? – переспросил я, подстраиваясь под ее шутливый тон.
– Нет. Давайте сразу выложим на стол все пять тузов.
– Давайте.
– Я всего лишь фотограф, работаю на несколько порножурналов…
– Каких? – невольно перебил я.
– Неважно.
Нателла вздохнула.
– Если точнее, когда-то сотрудничала с одним крупным российским порнохолдингом. Был такой – «Господа Икс». Держал несколько серий: «Мисс Икс», «Мистер Икс», «Он и она». Выходили даже «Голубая лагуна» и «Розовая пантера». Все смыла мутная волна целомудрия. Больше здесь никогда не будет порнографии.
– Никогда?
– Никогда. Кто попытается возродить, тому оторвут голову. Зато собаки всегда будут гадить на улицах, хозяева не будут убирать говно, но их никто не будет штрафовать. «Это – Россия, детка» – как сказал бы какой-нибудь американец.
Нарисованная картина не отличалась от моей точки зрения.
– К счастью, успела наладить связи. Удалось переключиться напрямую на Запад, где не грозят местные законы. Также скажу…
– Понятно.
Я опять перебил, неизвестно зачем.
– Подождите, не договорила. Скажу, что как женщина я вам не страшна, поскольку сама из розовых.
Слова удивили прямотой.
– А почему вы должны быть мне страшны? – уточнил я.
– Так, предупредила на всякий случай.
У этой Нателлы все шло по непериодической синусоиде: она то откровенничала, то уклонялась от ответа.
– Между нами возникнут чисто деловые отношения. Как мужчина вы для меня просто модель.
– Просто модель, – повторил я.
– Женщин-соло, кстати, тоже не фотографирую. Этим занимается Каша…
– Каша?!
– Ну да. Аркадий, мой партнер, мы с ним на пару владеем этой студией.
Она обвела рукой вокруг себя.
– Каша гей, он работает с женщинами.
– А разве у фотографа и модели могут что-то значить гендерные предпочтения?
– Могут, и еще как. Влечение полов искажает профессиональный взгляд. Безразличие позволяет достичь вершины совершенства.
– А как именно вы будете… достигать меня до вершины? – уточнил я, стоя истуканом.
– Дельный вопрос! – Нателла кивнула. – Тоже надо прояснить. Судя по паспорту, вы не женаты. Но, быть может, у вас есть близкая женщина, которая может застукать ваши визиты сюда, потом ревновать?
– Женщин у меня вагон, – честно признался я, как если бы разговаривал с мужчиной. – Но ни одну не допускаю к себе до такой степени, чтобы она следила, кому звоню и куда еду. Меня волнует другое.
– Слушаю.
Похоже, наш разговор и в самом деле поднялся на деловые высоты.
Во всяком случае, мне было легко, даром что я был в одних трусах.
Дома у меня стоял такой холод, что я ходил в свитере. Здесь было тепло, как летом.
– Где появятся эти фотографии? Только в журналах или в инете тоже? где могут появиться журналы, как открыт доступ к сайту? Я, конечно, не патриарх всея Руси, но и не охранник из «Полушки», на работе не последняя должность, и…
– Понимаю-понимаю, Владимир. С этого стоило начать. Крупные планы, я полагаю, вас не волнуют. На вашем теле нет особых признаков, узнать вас может только очень близкий человек. Но жены у вас нет, а на работе вы вряд ли машете членом перед сослуживцами.
– Не машу.
– Тогда это не страшно. А если в кадре будете с лицом, мы вас замаскируем.
– Каким образом?
Мне стало интересно.
Все-таки любая новая сфера что-то привносила в жизнь.
– Можете работать в маске.
– В какой?
– Вариантов много. Есть дурацкие: Микки-Маус, барон Мюнхаузен, еще всякая дрянь. В них тяжело. Есть эластичные, вроде спецназовских шапок с дырками для глаз.
– И я буду как зомби?
– Типа того. А можно уже на фото поставить виртуальную маску – размыть лицо специальной областью. Но это ухудшает восприятие кадра. Лучше всего наклеить усы а-ля Кларк Гейбл. И лицо сохранится, и родная мать не узнает.
– Пожалуй, вот это оптимально, – согласился я. – Усы кого угодно сделают неузнаваемым.
– Подберем. Позже, когда дело дойдет до серьезной сессии, – сказала Нателла. – А сейчас раздевайтесь наконец, я на вас посмотрю.
Она отошла, опустилась на стул, закинула ногу на ногу.
В позе сквозил глубокий, бесчувственный профессионализм.
«Розовость», конечно, облегчала отношения.
4
– Что ж, собеседование прошло на ура, – констатировала Нателла. – У вас прекрасная стать, вы универсал.
– В каком смысле – «универсал»? – уточнил я.