Весь цикл «Десантник на престоле». Шесть книг
Шрифт:
4 июля 1857 года произошла первая серьезная неприятность, которая, случись она раньше, смогла бы очень серьезно испортить положительное решение комиссии по проекту училища. Впрочем, даже так получился грандиозный скандал общемосковского характера. Дело в том, что ранним утром вышеуказанного числа взорвалась химическая лаборатория. Да так, что ее разобрало на запчасти и разметало по округе. В результате взрыва погиб один из участников кружка Авдеева. Остатки его тела пришлось в самом буквальном смысле отскабливать от обломков и собирать в мешочек, чтобы было что хоронить. Соответственно, личность устанавливали методом исключения — выясняя, кто из участников кружка есть в наличии. После чего последовал довольно серьезный разбор полетов, ибо взрыв получился весьма не шуточный. Настолько, что по прямому распоряжению Левшина о характере происшествия было запрещено распространяться, дабы уменьшить утечку информации. Дальше началась бурная работа по поискам и изучению обрывков документации, а также опрос свидетелей. Такой подход позволил в недельный срок собрать довольно целостную, хоть и неприглядную картинку происшествия. Оказывается, Иван Васильевич смог синтезировать баллистит в незначительных количествах и, придя от него в восторг, решил изготовить некоторый запас для более обширных испытаний. Поэтому в химической лаборатории хранилось не только свыше двадцати килограмм этого замечательного пороха, но и не меньше десяти килограмм нитроглицерина. У Саши волосы на попе зашевелились от мысли, что он работал в помещении, где просто так, в стеклянных банках, лежало десять килограмм этого чуда. Судя по всему, Илья, один из самых увлеченных учеников Авдеева, вновь не спал всю ночь, обдумывая что-то, а потому из-за рассеянности, вызванной усталостью, тупо задел чем-то емкость с нитроглицерином. «Это они еще очень скромно отделались» — подумал Александр, вспоминая истории о взрывах нитроглицериновых заводов в Австро-Венгерской империи. Так что, пользуясь впечатлением от происшествия, на территории учебной базы практически без недовольств и противодействия был введен весьма жесткий регламент лабораторных работ. Так, например, вводился своего рода режим работы лабораторий с ежедневно дежурящим администратором из числа сотрудников. Каждый день он должен быть новым, между дежурства не должно было меньше трех суток. Уставшего вида, болезненным или
Но все хорошо, что хорошо кончается. После похорон безвременно покинувшего грешную землю лаборанта Ильи и введения регламента лабораторных работ Иван Васильевич Авдеев вплотную занялся продумыванием более совершенного переоборудования своей новой рабочей резиденции, которую активно достраивали. Опыт, полученный за столь бурные месяцы, и целый ряд новых веществ, синтезированных по наброскам и намекам великого князя, заставили серьезно пересмотреть его взгляды на множество организационных и материально-технических моментов, также повлекли за собой новые расходы, в первую очередь на новое лабораторное оборудование из Франции и Германии. Да и не только. В общем, Авдеев не только нашел для себя массу занятий, но и весь свой кружок подключил, который, к слову, прирос после взрыва еще на пять человек. Уж больно подростков впечатлила мощь взрывчатки, которым разнесло сарай вдребезги. Впрочем, желающих было много больше — почти половина кадетов хотели заняться химией, но Иван Васильевич отказался принимать всех, мотивируя это тем, что просто не потянет такой коллектив на первых порах. Позже, когда эти лаборанты заматереют и им можно будет доверить неофитов, безусловно, возьмет, а пока придется подождать.
Александр же, тем временем, в тесном контакте с Ермоловым и Астафьевым занимался на полигоне изучением огромного спектра стрелкового оружия, которое было скуплено агентами Алексея Ираклиевича. Впрочем, полигон был готов еще 6 июля, но трагедия не позволила начать раньше 15 числа. Кадеты все свободное время наблюдали за этой стрельбой как за каким-то волшебством. Какой же мальчишка не любит оружие? А тут его было много, очень много. И все настоящее. Так что ребята косились «масляными» глазами на все это буйство оружейной мысли. По большому счету Левшин смог собрать в кратчайшие сроки более трехсот разнообразных винтовок, пистолетов и револьверов, произведенных по всей Европе и в США с 1820 по нынешний год. Само собой, включая как опытные образцы, так и мало популярные, но весьма интересные. Впрочем, каким-образом агенты Алексея Ираклиевича добывали это многообразие «стволов» Александра резко перестало интересовать после того, как ему на глаза попалась прусская пехотная винтовка системы Дрейзе модели 1849 года, которая, насколько знал великий князь, не поступала в свободную продажу и вообще хранилась от посторонних весьма тщательно. Это говорило о высокой предприимчивости агентов Левшина или того, кем Алексей Ираклиевич воспользовался для решения этой задачи, что следовало учесть и запомнить. После недельной стрельбы был оформлен заказ для закупки на кадетский корпус тысячи карабинов Sharps модели 1851 года, калибра.36 и трехсот револьверов Colt модели 1855, калибра.28. Само собой, со всем необходимым имуществом для эксплуатации. По мнению Ермолова такого количества было вполне достаточно на первое время для интенсивного обучения стрельбе. Стоит пояснить, что подобный выбор был мотивирован тем, что, с одной стороны подобное оружие позволяло подросткам обучаться целевой стрельбе, имея достаточно мягкую отдачу, с другой стороны, было одним из лучших образцов боевого стрелкового оружия своего времени. Помимо этого, Александр отчетливо понимал, что его армию нужно будет вооружать стрелковым вооружением под унитарный патрон, а потому нуждался в образцах, от которых можно будет отталкиваться. Конечно, очень хотелось сразу начать изготавливать магазинные винтовки в духе знаменитой отечественной «трехлинейки» и немецкой к.98, но здравый смысл не позволял идти на такой шаг. Даже магазинные поделки в духе легендарных «Винчестеров», и то, было нельзя использовать. Вся проблема заключалась в том, что промышленность России была неспособна изготовить не то что в нужном объеме, а просто начать выделывать хотя бы малыми сериями подобное оружие, не говоря уже о просто титанических потребностях в боеприпасах, которые бы сразу встали в полный рост. Конечно, при грамотном продумывании шагов можно было достаточно быстро изготовить и магазинные винтовки в нужном объеме, размещая заказы на их запчасти через разных подрядчиков и подставных лиц на целом спектре конкурирующих оружейных фирм Европы. Но это не решало проблему отсутствия патронного производства и ремонтных мощностей. Поэтому, Александр решил пойти другим путем.
Так как за спиной у Александра имелся немалый опыт предпринимательства, а также высшее экономическое образование в довольно серьезном учебном заведении начала XXI века, то самым очевидным «другим путем» для Саши стало соответственно создание коммерческой структуры. Тем более что под рукой имелся замечательный консультант для изучения местной промышленной и торговой специфики — Козьма Терентьевич Солдатенков, с которым у великого князя были теплые, практически доверительные отношения. Деньги, увы, придется брать в долг у московских финансовых структур, так как папа, скорее всего, их не даст, да и просить, если честно, ему было стыдно. Это обстоятельство требовало не только тщательным образом рассчитать бизнес-план предстоящей авантюры, но и организовать грамотную презентацию своего товара для того, чтобы товарищи посчитали оный перспективным. То есть нужно было представить на суд московских «денежных мешков» главного инженера будущего оружейного завода и винтовку в полностью завершенном виде, дабы они смогли не только послушать «сказки о белом бычке», но и опробовать товар самолично. Эпоха сложных, интерактивных презентаций и агрессивной рекламы была еще настолько далека, что мало кто из нынешних современников Александра понимал важную деталь — возможность опробовать качественный товар в деле своими руками сильно повышает желание его приобрести. Сейчас подобным подходом часто пользуются на обычных продуктовых рынках, выкладывая на витрину «для щупанья» отборный товар, вызывающий желание приобрести товар, а накладывая в пакетик из ящиков тот, что нужно продать — как правило, помятый, битый и совершенно неказистый. Само собой, сразу засовывая его в темный пакетик с милой улыбкой на лице. Эту совершенно обыденную и повсеместную деталь розничной торговли можно было красиво вывернуть, пустив на увлечение потенциальных инвесторов. Таких ходов, очевидных для любого предпринимателя начала XXI века, но совершенно непривычных тут, у Александра было много. Так что он был полностью уверен в успехе первичного привлечения инвестиций, причем, не таких уж и больших — всего около 150–200 тысяч рублей. Да и что делать дальше было совершенно ясно. Нюансов была масса и все любопытные. Например, Саша планировал организовать при заводе юридическое управление, которое будет не только патентовать все необходимые изобретения в Европе и США, но и вести активную судебную практику, направленную на подавление конкурентов, через защиту авторских прав. Еще и зарабатывая на этом. То есть заниматься совершенно непривычным для этого времени «патентным троллингом».
Итак, оружейный бизнес. Ключевым вопросом в этом, как впрочем, и в другом производстве является выбор управляющего, главного технического специалиста и создание товара, с которым будет осуществлен выход на рынок. Можно было брать и формальных персонажей, но тогда всю работу пришлось бы делать самому Александру, что исключалось. Он отводил себе роль внесистемного руководителя, то есть, был тем, кто первоначально организует, контролирует и направляет, не вмешиваясь сильно во внутренние дела. В противном случае Саша не смог бы никогда выйти на серьезный уровень, хотя бы той же корпорации, объединяющей несколько производств, не говоря уже про масштаб государства. В общем, задумался великий князь плотно и вспомнил один интересный эпизод. Сразу после окончания в США Гражданской войны туда отбудет некий Александр Павлович Горлов с товарищем для изучения опыта боевых действий. Итог подобной поездки оказался весьма любопытным — взяв за основу винтовку Хайрема Бердана, Александр Павлович ее доработал и под названием Бердан № 2 ее приняли на вооружение в 1870 году в Российской империи. Это и был автор той самой, знаменитой «берданки». Если обобщить все сведения по Горлову, то можно сказать, что товарищ был технологом-оружейником от природы, что Александру и требовалось. Справка Левшина подтвердила воспоминания великого князя — на лето 1857 года данный человек в возрасте двадцати восьми лет служил в чине гвардейского поручика при техническом комитете Главного артиллерийского управления. Так что кандидат в ключевые технические специалисты был найден, оставалось только придумать для него аппетитную наживку и заманивать, щекоча амбиции и суля поле для самореализации. Самой перспективной насадкой на крючок в этой виртуальной рыбалке была винтовка, которая бы поразила Александра Павловича и зацепила за живое. То есть, изготавливать хотя бы опытную партию придется самостоятельно. Вопрос с управляющим было решено отложить на потом и присмотреться к работе Горлова, так как не исключено, что он и сам бы справился с одним небольшим заводиком. Чай не дурак и хоть не большой, но офицерский чин имеет, причем натуральный, выслуженный. В связи с этим обстоятельством великому князю пришлось сесть за изучение имевшихся в распоряжение образцов, а также бумажных материалов по всевозможным разработкам и патентам в области стрелкового оружия, которые ему заботливо предоставил Левшин. Увы, но пока Александр был весьма предсказуем для такого зубра, как Алексей Ираклиевич, который лишь несколько раз оказался не в состоянии его просчитать и то, по причине различия
Вопрос с основой любого оружия был относительно решен, поэтому наступила очередь винтовки. После внимательного изучения конструкции карабина Sharps модели 1851 года было решено оставить его в покое, так как механизм, предназначенный для бумажного патрона под отдельную огнепроводную ленту, делал невозможным использование унитарных патронов центрального боя. То есть, стояла задача соорудить «на коленке» новый затвор «с нуля». Саше очень хотелось не мудрить и сделать простой продольно-скользящий затвор, но так поступить было невозможно, дабы не подтолкнуть европейских конструкторов в перспективном направлении. Так что приходилось вспоминать, тем более, что XIX век славился обилием разнообразных схем. Сложности добавляло еще то, что оружие должно было стать базой не столько военного оружия, сколько гражданского, причем не простого, а популярного. Поначалу работа над прототипом винтовки шла очень плохо. Даже несколько дней так называемого «мозгового штурма», когда записывались в блокнот любые мысли и зарисовки, что рождались в мозгу не дали никаких существенных сдвигов. Александр прекрасно помнил устройство знаменитых магазинок Мосина и Маузера и более современного оружия, а вот вся масса вариаций моделей второй половины XIX века у него проплывала где-то на границе сознания в смутных силуэтах. И ведь помнил же. Изучал. А как понадобилось — будто обухом все выбило из головы. На пятый день проблема решилась из-а весьма необычной подсказки, которую он на автомате выхватил рассеянным взглядом из окружающей среды. Кадеты, играя в свободное время, подперли дверь бревнышком, запирая незадачливого собрата в помещении. «Ну что тут такого? Подумаешь?» — подумало бы большинство и правильно сделало, а Сашу осенило. Он вспомнил статьи о прекрасных охотничьих однозарядных винтовках компании Remington, которые были запатентованы в 1864 году и выпускались больше полувека по всему мире, так как славились своей простотой, дешевизной, надежностью и стойкостью к тяжелым условиям эксплуатации (загрязнению и температурным перепадам). Да и чему там ломаться? В ранних моделях было всего три крупные подвижные детали на массивных шпильках и три пружины, две из которых плоские. В общем, конструкция из разряда — проще не придумаешь. Но мало того, что она была очень популярна у охотников, ее принимали на вооружение в целом ряде стран мира в 60–70 годы. Например, в Русско-Турецкую войну 1877–1878 годов именно эта винтовка стояла на вооружении кадровых частей турецкой армии и отлично себя зарекомендовала, как надежное оружие. Само собой, она там была не в одиночестве, но солдаты ее нахваливали. Простота, надежность, дешевизна — вот «три кита», стоя на которых нужно захватывать рынок, так что выбор был безальтернативный. В связи с чем, следующие две недели Александр провозился с эскизами, расчетами, чертежами и полноразмерной моделью затвора из дерева. А завершив свои танцы с бубнами, пригласил по «наводке» Левшина достаточного известного московского оружейника, владельца собственной небольшой конторы, которая занималась выделкой охотничьего оружия на заказ — Сергея Николаевича Медведева. Особой беседы не получилось, так как этот, уже не молодой человек ушел с головой в кипу бумаг и модельку, что показал ему Саша. Пришлось даже терпеливо ждать около получаса, пока Медведев вынырнет обратно из мира грез. Собственно оружейника так заинтересовала конструкция, что он бы просто не пережил, если ее бы заказали кому-то другому. Так и ушел, глубоким вечером 19 августа 1857 года Сергей Николаевич из Николаевского дворца московского Кремля с блестящими глазами и заказом на опытную партию из десяти винтовок. Само собой — сроки были очень сжатые, плата очень хорошей, а опека со стороны третьего отделения — полной. Посему Александр смог занять более важным делом. Приближался осенний набор кадетов, а как таковой формы у учебного заведения так и не появилось — ходили в какой-том штатной амуниции, которую выдал Арсений Андреевич (весьма не удобной, к слову).
Вот вы думаете — опять какими-то глупостями и мелочами занимается Александр, то патронами, теперь вот униформой для кадетов. Да, конечно, это совсем не глобальный вопрос. Но он и не такой пустяшный, как могло бы показаться на первый взгляд. Ведь униформа принимается единым комплексом с целью обеспечить не только комфортное и эффективное несение службы, но соблюсти определенные эстетические нюансы (то есть, быть удобной и красивой). Сколько раз вы, проходя по улице, видели неопрятных сотрудников внутренних войск? Мало кто задумывался над тем, что доверие и уважение к человеку с оружием кроется и в том, как он выглядит, во что он одет и как двигается. Ведь по одежке не только встречают. Зачастую достаточно одного взгляда на одежду человека бывает для того, чтобы понять, насколько он организован, дисциплинирован и ответственен. А униформа, которую просто физически нельзя носить опрятно, вроде той, что в наше время использует полиция, совершенно решительным образом подрывает уважение к тому, на кого она надета. Эту маленькую деталь мало кто замечается, однако, задумайтесь на ней, когда будете в очередной раз кривиться от совершенно шалопайского внешнего вида того или иного служивого. Но мы отвлеклись. В комплекс вошло четыре формы: повседневная и парадная на лето и на зиму. Летняя повседневная форма строилась на основе активно используемого кадетами комплекта для гимнастики. То есть гимнастерка со стоячим воротником и прорезными карманами на клапанах, армейские бриджи советского образца (от 1935) без лампасов, широкий поясной ремень с квадратной гербовой пряжкой и хромовые сапоги до колен. В качестве головного убора использовалось кепи из плотной хлопчатобумажной ткани в цвет униформы. Получался такой своеобразный образец военной униформы эпохи Великой отечественной войны. Ключевое отличие (кроме кепи) заключалось только в качестве подгонки — каждый комплект индивидуально подгонялся портным, дабы отменно сидеть на кадете. Повседневная летняя форма была выполнена цвета хаки (серо-зелено-желтого) с коричневым ремнем и черными сапогами. Для парадного летнего комплекта гимнастерка была заменена на двубортный закрытый китель со стоячим воротником и двумя практически вертикальными рядами пуговиц. На бриджах появились лампасы, а кепи было заменено на аккуратную фуражку с тульей в цвет мундира. Цветовая гамма также сильно изменилась. Основным стал темно-лазурный цвет у тонкого сукна, из которого шилась униформа. Оттенялся он гербовыми пуговицами из латуни, парадным ремнем и обточкой обшлага с воротником золотым цветом. Помимо этого околыш фуражки и лампасы были сочного малинового цвета. Неизменными остались лишь черные хромовые сапоги. Зимняя повседневная форма была представлена все тем же летним комплектом, поверх которого надевалась длинная двубортная закрытая шинель из сукна серого цвета со стоячим воротником, защищающим от ветра шею. Ну и аккуратная зимняя шапка по типу обычной ушанки в цвет шинели. Обувь была представлена все теми же хромовыми сапогами, только в комплект с ними шли суконные, а не льняные портянки. Да, не очень красиво, зато не обморозятся. Парадная выделывалась, как и в летней, особо. Бриджи изготавливались из толстой шерстяной ткани, а шинель была укорочена до колен. Темно-лазурный цвет, как и в летней форме, стал основным. В него были выкрашены шинель, бриджи и шапка. Оттенялся он так же — латунными пуговицами, золотым шитьем и малиновыми лампасами. Обувь осталась неизменной — хромовые сапоги с суконными портянками. По большому счету эта форма стала обкаткой той униформы в, так сказать, тестовом режиме. На Рождество в Кремле Александр собирался устроить бал, куда вывести своих кадетов, вот и посмотрим на реакцию окружающих.
10 сентября произошло необычное событие. Со времен бала в честь своего последнего дня рождения, Александр совершенно забыл про договоренности об устройстве своего семейного счастья. Поэтому, письмо от Елены (дочери королевы Виктории) было для него совершенной неожиданностью. Как пояснил Левшин, император смог очень деликатно обсудить вопрос бракосочетания Саши со второй дочерью английской королевы, обозначив опасения и интересы, что нашло отклик. В частности, Викторией были услышана настороженность российского двора в отношении излишней любвеобильности дочки, что повлекло небольшое внутрисемейное разбирательство. Несколько человек из дворцовой обслуги были отправлены в отставку, включая любвеобильного библиотекаря-педофила. Помимо этого, начался разбор полетов, который касался утечки этой, довольно интимной информации, за пределы владений королевских владений Великобритании. Да так, что королева «ни сном, ни духом», а в Санкт-Петербурге уже в курсе событий. Впрочем, предложение пораньше свести не по годам активных молодых нашел отклик и Елену стали готовить для ознакомительного путешествия в Россию. Девушка, само собой, была полна причудливых грез и ожиданий, а потому, в силу своего деятельного характера, не утерпела и написала письмо своему будущему мужу, приложив к нему свою фотографию. Несколько смело для эпохи, но Елена не отличалась особым пиететом к традициям.
Чтение письма не вызвало у Александра затруднений, так как английским языком он владел весьма на уровне, однако, необходимость писать ответ, поставила его в тупик. Изящные слова к столь юной особе, которую даже ни разу в жизни не щупал, были совершенно чужды его сознанию. В голову приходили только совершенно вздорные эротические фантазии, но Александр их отметал, так как писать такое девочке, было несколько смело даже для его времени. А тут, она просто напросто может его не понять, даже будучи не по годам сексуально активной. Дело осложнялось еще и тем, что подобные литературные труды являются интимными лишь формально, ибо перед попаданием к адресату без сомнения тщательно изучаются секретными службами, как отсылающей стороны, так и принимающей. Их разве что не публиковали в официальных газетах. Александр так долго тянул с ответом, что вызвал заинтересованность своего монаршего отца, который прислал телеграмму к Левшину, прося его помочь решить этот вопрос.
После недолгой беседы, Алексей Ираклиевич помог Александру составить аккуратное письмо с небольшой игривой составляющей и присоветовал, помимо дагеротипа, который, без сомнения, придется делать, отправить юной принцессе еще и подарок. Для чего они направились в Оружейную палату, в которой хранились различные старинные и курьезные вещи, собираемые там с начала восемнадцатого века. По большому счету, требовалось небольшая безделушка, но, заодно, Александр возжелал, заодно осмотреть и все остальное. Все-таки в прошлой жизни ему так и не удалось попасть в этот музей, а тут такая уникальная возможность. И не по выставочному залу походить, а покопаться в куда более интересных запасниках. После двух часов увлекательного действа по изучению этой самой коллекции великий князь пришел в глубокое уныние, а удивление Левшина не знало границ. Он просто не понимал что происходит, ибо еще никогда ни один человек с большим пренебрежением не смотрел на эти потрясающие золотые блюда и усыпанные драгоценными камнями чаши.