Весь этот джакч.Дилогия
Шрифт:
– А рацию?
– Рацию? – и Порох украдкой взглянул на Лимона. – Ну, рацию…
– С рацией бы я разобрался, – сказал Лимон. – Телепередатчики тоже…
– Твоя работа была в прошлом году? – спросил Рашку.
– Исполнение. Вообще-то я такой джакч ни за что бы сам не придумал.
– А кто?
– Его здесь нет… и не знаю, жив ли.
– Вот вы шутками баловались, молодые люди, а ведь нынешнему дозеру это могло так сверкнуть… хотя… хотя с Полем мы в один котелок угодили как раз под очень похожий аккомпанемент. Хе, как всё плотно ложится… Был в гвардии – а тогда у нас стояло подразделение охраны тыла, это потом уже эту службу погранцам передали – такой вот электронный гений-злодей. Всего-то капралишко, но руки – вот по тут золотые, а вот по тут – шаловливые. Приспособился, гад, телеприёмники переделывать так, что они без видимой антенны прямо через горы ловили Пандею, особенно по ночам. Всякие там развлекательные каналы. А пандейцы ночами как развлекаются? Это не то что у нас – политинформации, лекции, народные песни и мяч, кто днём не посмотрел. Там или скотоложество сплошное, или девки без ничего в грязи бьются, или кино с такой кровищей, что непонятно, как они там в ней ходят, выше колен… И вот – а я, Поль, уже тогда заподозрил, что слабое поле как-то на неокрепшие мозги влияет, – стали у нас гвардейцы с прямого пути сворачивать. То с гражданскими схватятся в баре, то девок деревенских украдут и запрут… а там и сам капрал… как его… забыл гада, ну да и джакч с ним, – буквально напоказ за границу шасть, и контрабанду везёт – типа, нет на меня, самого крутого, ваших законов, что хочу, то и моё. И пересекаются его пути, представьте себе, с твоим названным дядькой, Порох – с Чаком Ярриком, да при таких обстоятельствах, что Чаки чудом жив остаётся – ловкость да находчивость спасли парня… ну и ещё там двоих. В общем, благодаря Чаку вывел я на чистую воду мерзавцев переродившихся… и… о, нет, ребята, разболтался я и залез в дела по сю пору секретные, там с контрабанды да убийств ниточка только начала разматываться. Э-э… к чему это я? А, вспомнил. Удалось мне тебя в прошлом году втихую отмазать у дозера, так что не беспокойся. И, видишь, не зря…
– Ничего не понимаю, – сказал Лимон. Порох вообще сидел приоткрыв рот.
– Я объясню, – сказал Поль. – Надо подняться на башню ПБЗ. Там наверху где-то среди аппаратуры просто обязан находится блок с клеймом Департамента специальных исследований: вот так три сплетённых ромба и буквы ДСИ. Скорее всего, окрашен в жёлтый цвет. Этот блок надо снять и притащить сюда. Он вряд ли тяжёлый. Здесь, я думаю, мы сможем из него сделать генератор паники…
– И вот тогда у нас появится шанс отсидеться, – сказал Рашку.
Рашку подошёл к снаряжаемому грузовичку – тому самому, на котором Порох увёз Поля в санаторий, постучал по низкому бортику.
– Джедо, – позвал он. – Отойдём на пару слов?
Лимон спрыгнул с дуги безопасности – к ней он прикручивал звено пожарной лестницы, которое вполне могло пригодиться там, на башне, – и, вытирая пот, пошёл к курилке: двум садовым скамеечкам, стоящим возле керамической кадушки с песком. Кадушка, возможно, была джакч какой древней и исторической; на боках её угадывались какие-то полустёртые картинки.
– Хочешь покурить? – спросил Рашку.
– Нет, хочу посидеть, – сказал Лимон. – Всё никак не могу разработать ноги.
– Надо бы тебя настоящему доктору показать, – сказал Рашку, раскуривая свою сигарку. – Кстати, возьми, – он протянул Лимону открытую пачку. – Сразу располагает собеседника к тебе. Может быть, придётся разговаривать с… э-э… посторонними.
– Спасибо, – Лимон спрятал пачку в нагрудный карман. – Так о чём у нас пара слов?
– Я тут пораскинул мозгами и решил, что вдвоём вам ехать слишком рискованно. Возьмите ещё человек двух-трёх. И пулемёт. Ты же сумеешь обойтись с пулемётом?
– Учили, – сказал Лимон. – Но…
– Один пулемёт здесь бесполезен, куда не поставь, – сказал Рашку. – Обходится с тыла на счёт раз. Сегодня начнём строить вышку позади старого бассейна – вот оттуда действительно можно будет простреливать всё пространство. Но это займёт время. Неделю, а то и две. А пока – пусть лучше будет подвижная огневая точка… на ней и выехать не так опасно, и здесь в случае чего она полезнее окажется.
– То есть нам ещё повозиться?
– Ага. Кстати, тут среди старого автохлама я раскопал два бронированных «Акатона». Кто-то из совсем уж джакнутых психов на них раскатывал. Восстановлению не подлежат, а вот керамопластины да стёкла из дверей повынимать да на ваш грузовичок поставить – дело полезное.
– Сможем ли? – Лимон посмотрел на Рашку.
– Сможем, – кивнул старый дозер. – Всей артелью, да не смочь…
Это действительно заняло часа три.
Только сейчас Лимон сумел увидеть всех обитателей санатория одновременно. Ну, хозяева, то есть семейство Поля и примкнувший к ним Рашку – семеро. Привезённые Лимоном младшеклассники: Эрта, Прек и Резарт (наконец-то выучил: герои Горской войны, это же как раз про них песня: «На рассвете туман, туман, на рассвете шаги, шаги…»), к ним побратимы Порох и Дину, Шило, Зее и сам Лимон – ещё восемь ртов. Семейство Пщщь (папа и мама – аптекари или как их там теперь называют? – в общем, которые умеют делать лекарства) и их совершеннейший оболтус-сыночек, в предвыпускном классе «серой», но туп-тупарём. Чему их там вообще учат, в «серой»? Бойка от ударника не отличает. Это ещё трое. Приехали в гости к госпоже Тане… и вот – уцелели. Теперь санаторский персонал, если так можно назвать: слесарь-водитель-истопник и вообще всё на свете в одном лице – Ингджел Пирек, или просто Ин-Пи, – бывший механик сначала на шахте, потом на лесопилке, якобы потерявший то ли там, то ли там полруки; но в наличии руки вроде бы как обе, просто одна вся словно целиком из рубцов и шрамов. И прачка-повариха-домоправительница госпожа Арлинда…
Итого – двадцать человек.
Совершенно случайно Лимон знал, что еды в лучшем случае осталось на неделю…
– Нарекается «Неустрашимым»! – произнёс Ин-Пи, взмахивая горящим веником из специально отобранных веток и трав. Это был такой старый обычай спускать на воду корабли: окуривать их дымом тех растений, из которых их сделали: тогда корабли будет тянуть к дому или что-то в этом роде. Лимон подумал, что броневик, сделанный в санатории, следовало бы окурить дымом тех грибочков, что растут в подвалах – но промолчал. Про грибочки как-то не принято было говорить.
«Неустрашимый» получился ничего себе: кабина сплошь прикрыта спереди и частью с боков, пулемётная установка… ну, в общем, тоже местами прикрыта. Сектор обстрела неплох, жалко, что ствол не развернуть совсем назад, но тут уж ничего не поделать: у нас не завод, у нас гараж. Зато борта кузова тоже забронированы, где керамопластинами, где бордюрным камнем, так что если лечь, то тебя уже не достанут.
На вылазку пошли: Лимон, Порох, Зее и Брюан – младший сын Поля. Очень просился Дину, но Эдон просто раскинул руки крестом: ещё дней пять в постели как минимум, пока глубоко засевшие картечины не закапсулируются по-настоящему и не перестанут угрожать сосудам и нервам.
– В случае чего, – сказал Брюан, – на меня это излучение не действует. Имейте в виду.
– Что, совсем? – удивился Лимон.
– Ну… чуть-чуть. На отца не действует совсем, а на нас – совсем немножко. Можно терпеть.
– Это когда подавляет? – уточнил Лимон.
– Ну да. Репрессивное или как там его дядя Рашку назвал… Я помню, как ему худо было, он даже воды выпить не мог. А мы – так… будто очень скучно. Но и всё.
– Хорошо, будем знать, – сказал Лимон.
Уже расселись и завели мотор, когда подошёл Рашку.
– Парни, – сказал он. – Там может быть так устроено, что… ну, на неизвлекаемость, на самоуничтожение… понимаете, да? Не рискуйте. При малейшем подозрении… джакч с ним. Вы важнее. Понятно? Вы – важнее.
– Хорошо, – сказал Лимон. – Будем иметь в виду.
И помахал рукой.
Дорога действительно шла через Старые шахты – и, наверное, они правильно сделали, что тогда не поехали здесь. Такой лабиринт…
– А мы обратную дорогу найдём? – спросил Лимон у Брюана.
– Да, конечно! – закричал тот, перекрывая ворчание мотора. – Тут всё помечено!