Весь этот джакч.Дилогия
Шрифт:
– Бак не залили, козлы! – вспомнил Порох.
В две минуты они накачали полный бак. За всё это время никто на территории так и не появился.
– Вообще, конечно, странно… – сказала Зее, когда тронулись в обратный путь. – Как-то не вяжется.
– А что вяжется? – риторически спросил Лимон.
– Ну, удавки вон неплохо у кого-то получились…
Порох в воротах товарного двора остановил «Неустрашимого». Повернулся к Лимону.
– А не рвануть ли нам через город? – спросил он.
– Зачем?
– Тут что-то изменилось, Лимон, – сказал он. – Я не могу понять…
– Ну, если бы не бочка с бензином сзади…
– Да, ты прав. Не будем рисковать.
И свернул вправо – к Каменному мосту.
Баррикады были разобраны, бронетранспортёр откатили в сторону. А вот здесь подорвался Костыль. Ни малейшего следа…
– Очень мало машин, – сказала Зее. – Они что, всё добро повывезли?
– Я думаю, их что-то напугало, – сказал Лимон. – И мне даже не хочется выяснять, что.
– Аналогично, – сказала Зее и как-то странно захихикала.
Глава двадцать первая
Если бы не Шило на этот раз, то, глядишь, и покрошили бы друг друга. А так вот вышла хоть какая-то польза от этого поганца…
Убитых снесли в одно место, прикрыли плёнкой и начали рыть могилу. Всего убитых оказалось одиннадцать человек: Рашку, госпожа Тана, её старшая дочь Сами (может быть; как-то так получилось, что Сами никто раньше не видел вблизи; в общем, хорошо одетая девушка, предположительно Сами), третьеклассник Прек (пытался стрелять из охотничьего ружья, не смог перезарядить), аптекарь Пщщь (никто не помнил его имени; похоже, он голыми руками пытался защитить своё семейство: был весь изрезан, но умер от выстрела в грудь), трое очевидных бандитов – и трое никому не знакомых людей в старой и замызганной, но тёплой зимней одежде… К раненому Дину прибавились раненый Ин-Пи (два удара ножом в живот – однако то ли широкий и крепкий ремень монтажника, который Ин-Пи носил почти беспрерывно, спас его, то ли толстый слой сала: раны оказались хоть и глубокими, но слепыми) – и пограничник Тулан, и как раз его-то рана могла оказаться самой опасной, хотя поначалу казалась лёгкой: пуля вошла ниже правой ключицы и застряла под лопаткой, там её можно было даже нащупать. Пограничнику становилось всё хуже, он стал серым, дышал часто и неглубоко; а иногда его бил очень болезненный кашель, и на губах появлялась розовая пена.
Впрочем, и Дину, который вроде бы уже выздоравливал и даже порывался ходить, после перестрелки, беготни по лестницам и комнатам, приседаний и падений – почувствовал себя сильно хуже, лёг, стал серый, покрылся испариной. Повязки его обильно промокли сукровицей и, похоже, жидким гноем.
Шило, сумевший спрятаться сам и спрятавший Элеру, видел через щель в ставнях, как в машину забросили Поля и Эдона, потом госпожу Тану – и вроде бы всё. Ни в живых, ни в мёртвых, получается, не числились ни третьеклассник Резарт, ни жена и сын аптекаря. Может, их увезли, может, прячутся где-нибудь…
– И собака! – вспомнил вдруг Лимон. – Как её?.. Илир! И где вообще собаки? Тут же было собак – как собак…
– Сейчас проверю! – вскочил Шило.
– Иди с ним, – бросил Лимон Маркизу. – Прикрывай.
– Есть, командир, – Маркиз встал и посмотрел на Сапога. Тот кивнул.
Когда бойцы вышли, Лимон спросил Сапога:
– Как мы решим?
– Ты, – сказал Сапог.
– Почему?
– Не потяну. То ли устал, то ли… не знаю. Лучше ты. Всё время боюсь ошибиться…
А уж я-то как боюсь, подумал Лимон.
– Хорошо, – сказал он вслух. – Только… сам понимаешь.
– Я им объясню.
– И надо нам хотя бы по секциям разобраться.
– Сделаю.
– И… я вот что подумал… карты нет, но я так набросаю… – он схватил с полки какой-то серый от пыли медицинский журнал, раскрыл его на чистых страницах «для заметок» и начал быстро чертить: – Вот мы, вот проезжая дорога к Старым шахтам, вот заваленная. Вот тут они сходятся, дальше дорога одна почти до самого города, там раздваивается, эта вокруг города к шоссе и железке, эта через мост в город. Ехали мы так, – он показал, – и прибыли минут через пятнадцать после того, как бандиты смылись. То есть мы с ними как-то ухитрились не встретиться. А должны были, потому что…
– Если только они не поехали к Новым шахтам, – Сапог пальцем показал на перекрёсток. – Тогда вы разминулись буквально на пару минут.
– Вот! – сказал Лимон. – И это ведь логично: не каждый день им мотаться на пятьдесят-сто километров, а сделать базу рядом с городом…
– Именно, – сказал Сапог. – Теперь только не горячиться. Без разведки мы туда ни ногой.
– Но разведку надо произвести сегодня. Потому что завтра Поля и Эдона могут увезти на пастбища, и джакч мы их там найдём. А у нас раненые. То есть врач нужен вообще-то уже сегодня, ну ладно, ночь протянем на микроцидах… а дальше? Эдон, конечно, ещё тот врач, но хоть какая-то подготовка у него есть…
– Вообще-то можно не нападать на базу, – сказал Сапог. – Можно сделать засаду вот здесь. Вот тут поставить наш броневик…
– «Неустрашимый», – подсказал Лимон.
– Угу, – согласился Сапог. – А вот тут уронить дерево. И…
Лимон долго смотрел на исчерканный карандашами лист.
– Что-то мне не нравится, – сказал он. – Одна машина пойдёт, две, три? Может, у них тоже пулемёты стоят? То есть покрошить-то мы их покрошим, я уверен, но нам же нужно наших добыть в сохранности. А под таким огнём…
Теперь задумался Сапог.
Вернулся Шило.
– Ребята, – сказал он дрожащим голосом. – Собаки это… мёртвые все. И я не знаю…
– Думаешь, отравили? – спросил Лимон.
– Думаю, задушили. Руками. Всех. А некоторых… пополам…
– Джакч… – выдохнул Лимон и сел. Сапог громко и фальшиво что-то высвистал.
– То-то в городе сегодня было так безлюдно, – сказала Зее, до этого сидевшая молча.
– Так, – сказал Лимон. – Шило, где Маркиз?
– Поднялся к раненым.
– Зее, ты с Шилом. Собирайте всех… да, в коридоре возле палаты. С оружием. По одному не ходить категорически! Через пять минут…
Его слова прервала длинная, на расплав ствола, пулемётная очередь.
Случилось так: Порох решил спарить пулемёт на «Неустрашимом» с прожектором, чтобы ночью или в сумерках не терять времени на прицеливание. С ним были Агон и Лека – шахтинские ребята, в горах приставшие к Сапогу и Маркизу. Ещё один из их группы, Ксимилл, в технике не разбирался вовсе, а потому был отправлен на кухню – придумать что-нибудь съестное. Прожектор соорудили из четырёх ксеноновых фар, снятых с тех же лимузинов, с которых поснимали бронепластины и стёкла. Богатеи старых времён, похоже, любили кататься, не заботясь о встречных водителях. Фары свели сразу и закрепили, а потом долго возились с тяжёлым аккумулятором, которому не находилось места в кузове, и длинным кабелем, который норовил за всё зацепиться. Наконец вроде бы всё встало на свои места, Порох сел за пулемёт, покрутил турель туда-сюда, наугад навёл куда-то в тёмный угол сада и включил свет. И тут же чисто рефлекторно – или со страху – изо всех сил вдавил предохранитель и гашетку. Всё звено ленты – семьдесят пять патронов – ушло в подбирающуюся тварь…