Весь этот джакч.Дилогия
Шрифт:
– Попробуешь вскрыть мне гнойники?
– Ты с ума сошёл?
– Нет. Тут наверняка прорва книжек по медицине. Поищи, а? Это ведь не труднее, чем козу разделать. Сделай, а? Джедо, друг. Если честно, мне как-то ссыкливо помирать от трёх дробинок.
– Картечин. И явно не трёх.
– Да какая это картечь… Вон в Музее Стражи картечь – это картечь. А тут… сволота мелкая. Разрежь, а? Я не буду орать… ну, я постараюсь не орать. Тут у Рашку какое-то обезболивающее должно быть. Он же на таблетках сидел. Поищешь?
– Таблетки
– Да вот что-то у них не получилось с первого раза. Он боится, понимаешь? А это ведь просто шкуру разрезать, и всё! Гной вытечет…
– Я подумаю. Всё равно не сегодня. Мне хоть чуть-чуть поспать надо. Слушай, а давай Зее попросим? Она с ножом обращается, знаешь…
– Нет уж. Вот кому я свой стручок ни за что не покажу…
– Почему?
– А у меня там татуировка. В прошлом году, было дело, проспорил… ну, нашему одному…
– И что у тебя там изображено?
– Написано.
– Что?
– «Зее». Это не про неё, но всё равно…
– А про кого?
– Да была у нас в гимназии вожатая. Зее Фрафшери. Из «отчичей». Тогда же и уехала – кажется, в Столицу. Её с одним нашим застукали в шкафу… ну и пришлось вот…
– С тобой, что ли?
– Нет, со мной не застукали.
Лимон нащупал за собой табурет и сел.
– Хорошая у вас там жизнь была, в «серой»…
– В горном.
– Ах, да.
– Ну, не жаловались. Слушай, командир…
– Что?
– Чего-то меня эти ребята здешние пугают.
– Которые Поля?
– Ну да. Как-то странно себя ведут, не по-людски. Отца ещё не похоронили даже…
– И что?
– В том-то и дело, что – ничего. Морды у всех рыбьи, голоса как из бумаги…
– Ну, держатся, стараются. Ты себя вспомни, когда… понял.
– Тут другое. Мы всё-таки не сразу. У нас время было подготовиться. Успели… перебояться, что ли. А эти… не знаю.
– А меня Порох больше беспокоит. Он что-то в себе держит, никому не говорит, а я вижу, что уже край. Давай я его сюда пришлю, пусть он с тобой посидит. А ты его попробуешь прокачать.
– Да не смогу я. Сейчас опять жар попрёт, и всё.
– Ну, тем более. Он говорит, что спать не может, вот и пусть бессонным делом займётся.
– Ну, как скажешь. Отказываться не стану. Так как ты решил насчёт в меня ножиком потыкать?
– Найду самоучитель, посмотрю, какие там картинки…
– Ну и отлично… Слушай, а почему ты решил эту вакцину не на мне испытать?
Лимон задумался.
– Не знаю, – сказал он. – Хотел. Но что-то ткнуло…
– Тогда иди ищи книжку.
– Порох!
Тот молча повернулся. В руках у него была толстая доска и нож с узким клинком.
– Что, командир?
– Хотел тебя попросить… Что это ты делаешь?
– Да вот… хотел вырезать форму для памятника. Но, кажется, не с того начал.
– В смысле, отлить? Из чего?
– Там в гараже подшипникового сплава полно, я его думал применить.
– А дерево не сгорит?
– Так это наоборот. Отпечатываешь в глине, а потом металл льёшь в глину.
– Ага, понял. Слушай, тут такое… в общем, есть более неотложное дело. Не посидишь с Дину? Ну, там, температуру мерить, разговаривать с ним, пока он в сознании…
– А что, сильно плохо?
– Не знаю. Но он боится терять сознание. Понимаешь, да? Его надо всё время держать на плаву…
– Ага… А сам-то ты как?
– Не знаю, старик. Голова, наверное, скоро лопнет. Тогда командиром будет Сапог. Не возражаешь?
– Ты всерьёз или?..
– А что?
– Да джакч… не знаю. Тебе не кажется, что мы все уже не мы все? Понимаешь, что я хочу сказать? Что нас всех подменили, пока мы не знали… вот тебя – нет, ты какой был. И меня вроде бы нет. Но я не уверен. А вот Сапога – да. И Маркиза. И Шило… ты уж извини, но он точно подменыш. Он совсем другой, от него даже пахнет по-другому…
– И что теперь?
– Да без понятия я… Опять же, думаю – вдруг наоборот это я с ума схожу? У меня тётка в дурке… если жива ещё, конечно… Ты её помнить должен, высокая такая, всё время волосы в белый цвет красила… а потом раз, и в дурку. Отец ментограммы смотрел, говорит – ещё чуть-чуть, и нам бы всем кранты.
– Тут в подвале ментоскоп стоит.
– Думаешь, пора?
– Но не работает.
– Ну вот, как всегда.
Они через силу посмеялись.
– И ещё, – сказал Лимон. – Не хочу тебя грузить, но больше просто некого. Зее ещё разве… В общем, что ты думаешь про ребятишек Поля?
– В смысле?
– Ну… как они себя ведут. Как-то не по-людски. Или тебе не кажется?
– Да и мы такие же были. Брось. У нас, смотри, были мы – и это была какая-то поддержка. А у них – они трое. Ты хочешь, чтобы они ревели по углам?
– Да я не знаю, чего я хочу.
– Будут они ещё реветь, не сомневайся. Только, знаешь… я за них как-то совсем не волнуюсь.
– Но думаешь?
– Я сейчас про всё думаю. Остановиться не могу. В голове какой-то… не знаю… пять телевизоров, и все на разных каналах, и на всех каналах спор-баталии… Не знаю, что делать, спать не могу.
– Напиться? – предложил Лимон.
– Боюсь, – сказал Порох. – Как папку вспомню…
– Ладно, – сказал Лимон. – Ты ещё пару дней продержись, а? Там точно что-нибудь придумаем. Ты сейчас, главное, Дину поддержи.
– Как скажешь, командир, – козырнул Порох. – Но ты всё равно к нам туда потом загляни, идёт?
– Идёт, – сказал Лимон.
Сапог с Маркизом сидели на подножке «Неустрашимого», курили. Зее с огромным морским биноклем в руках забралась к пулемёту и высматривала что-то в горах.