Весь этот джакч.Дилогия
Шрифт:
– А с чего ты взял, что там именно наш язык? – спросил я. – Там даже растения все другие, если ты заметил! Это, скорее всего, Архипелаг, Островная империя…
– Джакч, – сказал Князь. – Пойди в библиотеку и перелистай подшивки «Вокруг Мирового Света». На Архипелаге растительность тропическая, буйная, цветы какие-то безумные, лианы шевелятся… А в ментограммах всё вроде бы наше, но всё-таки не наше… Да и люди не похожи. Сволочи архи волосы надо лбом выбривают, чтобы умнее всех казаться…
– Волосы – джакч, – сказал я. – Мода-то меняется. Гус Счастливый вообще в парике до пояса ходил – так
– Старый Енот надевал парик только в столице, – сказал Князь. – А в горах он башку наголо брил и повязывал горским платком. Да и не хочется мне думать, что архи когда-нибудь так кучеряво заживут…
– Тебя не спросят и заживут, – сказал я. – Подождут, пока мы тут передохнем, и приплывут всей бандой на Белых субмаринах за трофеями…
– Сыночек, – сказал Князь. – Это нам, поэтам, следует воспринимать мир трагически, а рабочий класс есть социальный оптимист… Упадочническое мировоззрение, как учат нас Неизвестные Отцы, самая характерная черта выродков…
– А может, я и есть выродок, – сказал я. – Что с того? Вон у отца в бригаде двое таких работают. По утрянке отмучаются – и за обушок, остатки выбирать. Их только на проходку и крепёж ставить нельзя, а на подсобку можно.
– Тогда тебе на учёт становиться положено, – сказал Князь. – У господина Рашку. И доктор тебя выгонит отсюда в три шеи…
– Ну так скажи ему! – отчего-то я разозлился.
– Не валяй дурака, Сыночек, – сказал Князь. – Рано или поздно всё само определится. Только учти – это у вас, в Горном краю, выродков ещё терпят. А в столице у них не жизнь, а джакч. Там, конечно, жизнь у всех джакч, но людям же всегда нужны виноватые. Даже бандиты среди своих не держат выродков… Сознательные у нас бандиты!
– Князь, – сказал я. – И что – сейчас все наши ровесники по всей Отчизне вот так живут и боятся, кем завтра станут? Каждое утро ждут, не заболит ли головка? Так ведь тронуться можно!
– Нет, – сказал Князь. – Как раз среди сумасшедших выродков нет – это медицинский факт. Но никто над этим специально не задумывается, да и некому – доктор прав. Мутантов все ненавидят и боятся. Как колдунов при императорах-бастардах. А насчёт всех… Не знаю. В кадетке, например, на каждый выпуск двое-трое выродков приходилось. Сперва, говорят, их отчисляли втихушку, а при мне уже торжественно, под барабаны… Но никто над этим особенно не задумывался, будущему офицеру не пристало задумываться…
От слов его мне совсем поплохело. Вспомнил, как в позапрошлом году у нас вот так вот взяли и отчислили круглого отличника, гордость гимназии – Мемо Грамену. Год ему оставалось учиться – как нам сейчас… Бабка его фельдшерицей была в амбулатории, в одиночку его подымала – родители в Нижнем Бештоуне погибли. Уволилась она сразу же, забрала внука – и куда-то увезла… Я запахнул куртку (было ещё свежо), навалился грудью на ограждение и стал смотреть на лес. Хорошо бы туда уйти и там поселиться. Чтобы не видеть ни выродков, ни джакнутых. Так ведь жили раньше в лесу охотники-одиночки, появлялись на городском рынке – шкурки там, оленина сушёная, серебряный корень… Продадут, наберут припасов, – и назад. Только повывелись, говорят, одиночки. Кто подался в погранцы на казённую пайку, кто сгинул безвестно… Да и каково это –
Море шумит – и лес шумит. И что в нём творится, никому толком…
– Смотри! – заорал Князь. – Вон туда, влево!
Я посмотрел.
Над зелёным морем встала огромная кишка – ярко-жёлтая, в оранжевых пятнах, и тут же пропала, чтобы снова возникнуть на каком-то расстоянии. Словно змея-переросток ползла через лес в полной тишине. Да такая махина, по идее, должна все стволы переломать на своём пути, треск поднять неимоверный – аж в городе бы услыхали!
Но никакого треска не было. Жёлто-пятнистая синусоида возникала всё дальше, дальше – и, наконец, скрылась в направлении Трёх Всадников. При желании она могла бы, наверное, обвить все три вершины, как морской дракон оплетал вулканический остров в довоенном фильме «Тайны океана»…
– Что за джакч?! – произнесли мы с Князем, как по команде – и уставились друг на друга.
Потом Князь развёл руками.
– Златой Владыка долины Зартак вернулся в свою страну, – нараспев сказал он. – И светлым предвестьем грядущих благ растянулся во всю длину. Не смог его нечестивый враг удержать надолго в плену… Всё как в горской легенде. Теперь стоило бы пройти по его следу и подобрать золотые самородки…
– А вот зуб даю, – сказал я, – что мы там даже ветки обломанной не найдём. Это глюк. Или оптический обман. Ты у него башку-то рассмотрел?
– Да, – сказал Князь. – Обыкновенная змеиная башка, только огромная… И с бородой… Жалко, что у нас бинокля нет!
Ещё бы не жалко. Но во всём санатории не нашли мы ни бинокля, ни зрительной трубы для своего наблюдательного пункта. Психов не пускали на крышу полюбоваться окрестностями.
И в городе ничего нам не обломилось. Бинокли у Горной Стражи величайший дефицит, выдают их только старшим офицерам. Так что никаких «дяденька, дай позырить». Они и с родными жёнами спят – бинокль под подушку кладут рядом с пистолетом. За утерю расстрел – не расстрел, а погоны-то точно сорвут. Потому что всю военную оптику до войны производили в Хонти, как и много чего другого из оборонки…
– Что делать будем? – спросил я.
– А ничего не будем, – сказал Князь. – Что тут сделаешь? Заметку напишешь в газету «Солёная правда» или письмо в Департамент науки?
– «Солёное слово», – угрюмо поправил я его.
– Один джакч, – сказал Князь. – Так что лучше набраться и забыть, как говорил адмирал наш незабвенный Чапка. И ещё о том забыть, о чём мы с тобой давеча толковали. Незачем себе жизнь отравлять. Впереди у нас целый год. Будем добывать грибы, делить доходы и хлестать фальшивый кидонский ром. О юность моя, ты ведь сдохнешь в то самое утро… Когда я пойму, что болит голова не с похмелья…
– За то я тебя ценю, Князь, – сказал я, – что умеешь ты в трудный час утешить товарища. Слова правильные найти, пронять до самого сердца. Так ведь для того и нужны поэты, иначе их всех давно бы определили по прямому назначению – пупки в роддомах перекусывать…
– Ладно тебе, – великодушно сказал Князь. – День сегодня не грибной, так что пойдём к нашему другу. Обмоем, покормим с ложечки. Авось он нам за это чего-нибудь полезного навоображает или припомнит… Есть у нас важное дело, хвала Творцу…