Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Джессика сердито смахнула слезинку.
— Снова ты делаешь из меня маленькую девочку — заставляешь повторять мой первый урок: «Человек не должен покоряться животному», — выдавила Джессика и вздрогнула от рыдания без слез. — Я была так одинока.
— Надо бы сделать это одним из наших тестов, — сказала старуха. — Настоящие люди почти всегда одиноки. А теперь позови сына. Ему сегодня выпал тяжелый и страшный день. Но у него было время подумать и вспомнить, а я должна спросить его про эти сны…
Джессика кивнула, подошла к дверям Зала Медитаций:
— Пауль, зайди.
Пауль не спеша вошел в комнату с упрямым выражением на лице, взглянул на мать как на совершенно незнакомого человека. На Преподобную он посмотрел с некоторой опаской, но на этот раз кивнул ей уже как равной. Мать закрыла за ним дверь.
— Ну, молодой человек, — проговорила старуха, — вернемся к твоим снам.
— Что ты хочешь знать?
— Ты видишь сны каждую ночь?
— Не каждую — если говорить о снах, которые стоят того, чтобы их запомнить. Я могу запомнить любой сон, но некоторые стоят этого, а другие — нет.
— А откуда ты знаешь, какой сон ты видел — пустой иди достойный запоминания?
— Просто — знаю.
Старуха быстро взглянула на Джессику, потом опять обратилась к Паулю:
— А какой сон ты видел этой ночью? Его стоило запомнить?
— Да. — Пауль прикрыл глаза. — Мне снились пещера… и вода… и девочка, очень худая, с огромными глазами.
Глаза — такие… сплошь синие, совсем без белизны. Я говорю с ней о тебе… рассказываю ей, как встречался с Преподобной Матерью на Каладане… — Пауль открыл глаза.
— То, что ты рассказывал этой девушке обо мне… сегодня это сбылось?
Пауль подумал.
— Да. Я сказал ей, что ты отметила меня печатью необычности.
— Печатью необычности, — беззвучно прошептала старуха и вновь бросила короткий взгляд на Джессику. — Ответь мне правду, Пауль: часто ли сбываются твои сны в точности так, как ты их видел?
— Да. И эта девочка мне уже снилась раньше.
— Вот как? Ты ее знаешь?
— Узнаю. Когда-нибудь мы встретимся.
— Расскажи мне о ней.
Пауль снова закрыл глаза.
— Мы в каком-то маленьком укрытии в скалах. Уже почти ночь, но очень жарко, и через просветы в скалах виден песок. Мы… чего-то ждем… я должен куда-то пойти, с кем-то встретиться… Она боится, но пытается не показывать мне свой страх, а я волнуюсь. Она говорит: «Расскажи мне о водах твоей родной планеты, Усул». — Пауль открыл глаза. — Правда, странно? Моя родная планета — Каладан, про планету Усул я даже не слыхал никогда.
— Это все? Или ты видел еще что-нибудь?
— Видел. Но… может быть, это она меня называла — Усул? — проговорил Пауль. — Мне это только сейчас пришло в голову.
Он снова опустил веки.
— Девочка просит меня рассказать ей о водах — о морях… Я беру ее за руку и говорю, что прочитаю ей стихи. И я читаю ей стихи, только мне приходится объяснять ей некоторые слова — «берег», «прибой», «морская трава», «чайки»…
— Что это за стихи? — спросила Преподобная Мать. Пауль открыл глаза.
— Просто одно из сочинений Гурни Халлека. Тональный стих, «Песня настроения для грустного времени».
Джессика, стоя за спиной Пауля, начала негромко декламировать:
Я помню дым соленый костра на берегу, И тени — под соснами тени — Недвижные, чистые, ясные. И чайки сели на краю воды — Белые на зеленом. И ветер прилетел сквозь сосны к нам, Чтоб тени раскачать под ними; И чайки крылья распахнули, Взлетают И наполняют криком воздух, И слышу ветер я, Летающий над пляжем, И шум прибоя, И вижу я, что наш костер Спалил траву морскую.— Это самое, — подтвердил Пауль.
Старуха некоторое время молча смотрела на Пауля, потом сказала:
— Я, как Проктор Бене Гессерит, ищу Квисатц Хадераха — мужчину, который мог бы стать одним из нас. Твоя мать полагает, что ты можешь оказаться им; но она смотрит глазами матери. Такую возможность, впрочем, вижу и я; возможность — но не более.
Она замолчала. Пауль понял, что она ждет, чтобы он что-то сказал, но тоже молчал — хотел, чтобы она продолжила. Наконец старуха произнесла:
— Как хочешь… Что ж, что-то в тебе есть наверняка.
— Можно мне теперь уйти? — спросил он.
— Разве ты не хочешь послушать, что Преподобная Мать может рассказать тебе о Квисатц Хадерахе? — спросила Джессика.
— Она уже сказала, что все, кто пытался стать им, погибли.
— Но я могла бы помочь тебе кое-какими намеками относительно того, почему их постигла неудача, — сказала Преподобная Мать.
«Она говорит — намеки, — подумал Пауль. — На самом деле она ничего толком не знает об этом».
— Я слушаю, — сказал он. — Намекни.
— И быть проклятой? — Она криво усмехнулась — маска из морщин… — Хорошо же… Итак: «Кто умеет подчиниться — тот правит».
Пауль изумился: она говорила о таких элементарных вещах, как «напряжение внутри значения»… Она что, думает, что мать его вообще ничему не учила?
— Это и есть твой намек? — спросил он.
— Мы здесь не затем, чтобы играть словами и их значениями, — сказала старуха. — Ива покоряется ветру и растет, растет до тех пор, пока не вырастает вокруг нее целая роща ив — стена на пути ветра. Это — предназначение ивы и ее цель.