Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Против… Императора?! — выдохнул он.
Ну-ка пусть племянничек распробует вкус этих слов: «Его Императорское Величество Фейд-Раута Харконнен»! Пусть прикинет, чего это стоит. Уж конечно, куда больше, чем жизнь старого дядюшки, который как раз и может помочь этой мечте осуществиться!
Фейд-Раута медленно провел языком по пересохшим губам. Может ли быть, что старый дурак говорит правду? Наверняка же здесь скрывается больше, чем кажется!
— А… а при чем тут вообще Хават? — спросил он.
— А Хават думает, что использует нас для мести Императору.
— И что будет, когда он осуществит эту месть?
— Дальше этого он и не думал. Хават — человек, созданный для служения, причем сам он этого о себе не знает.
— Я многому научился у Хавата, — признал Фейд-Раута и сам понял вдруг, насколько это соответствует истине. — Но чем больше я от него узнаю, тем больше понимаю, что мы должны от него избавиться… и очень скоро.
— Тебе не нравится, что он будет следить за тобой?
— Он и так следит за всеми.
— И он может посадить тебя на трон. Хават — тонкая штучка. Он опасен. Хитер. Но все же я пока не стану отменять антидот, который он получает с пищей. Видишь ли, Фейд, меч ведь тоже опасен. Но для этого меча у нас есть ножны: яд в его теле. Стоит только не дать противоядия — и смерть сделает его безопасным…
— Это похоже на арену, — заметил Фейд-Раута. — Финт внутри финта и в нем еще финт. Надо следить, куда поворачивается гладиатор, куда смотрит, как держит нож…
Он кивнул сам себе: его слова явно понравились дяде. Впрочем, про себя на-барон подумал: Как арена — это точно. И острием клинка тут служит ум!
— Видишь теперь, как я тебе нужен, — сказал барон. — Нет, племянничек, я тебе еще пригожусь.
«Да, мечом работают, пока он не затупится», — подумал Фейд-Раута.
— Да, дядя, — кивнул он.
— Ну а теперь, мы пойдем в казармы рабов, — сказал барон. — Оба. В крыло удовольствий. И я буду смотреть, как ты сам, своими руками, убьешь там всех женщин.
Лицо Фейд-Рауты потемнело.
— Дядя, вы…
— Ты примешь это наказание и усвоишь кое-что, — отрезал барон.
Фейд-Раута встретил насмешливый, почти издевательский взгляд барона. «Да, я запомню эту ночь, — сказал он себе. — А с ней я буду помнить и те… другие ночи».
— Ты не можешь отказаться, — проговорил барон.
«А если бы отказался — что бы ты сделал, старик?» — подумал Фейд-Раута. Но он знал, что за отказом последовало бы другое наказание, может быть, более изощренное. Более жестокий способ согнуть его.
— Нет, Фейд, я тебя знаю, — покачал головой барон. — Ты не откажешься.
«Ладно, — подумал Фейд-Раута. — Ты мне пока еще нужен, я это понял. Сделка заключена. Но придет время, и я уже не буду в тебе нуждаться. И тогда… когда-нибудь…»
Глава 2
Глубоко в подсознании людей укоренилась поистине извращенная потребность в разумно устроенной, логичной и упорядоченной Вселенной. Но дело в том, что реальная Вселенная всегда, пусть на один шаг, опережает логику.
Да, случалось мне сидеть перед многими правителями Великих Домов… но борова толще и опаснее, чем этот, мне видеть не приходилось! — сказал себе Суфир Хават.
— Можешь говорить со мной прямо, Хават, — прогудел барон. Он откинулся на спинку своего плавающего кресла, но глазки, утопавшие в складках жира, буравили Хавата.
Старый ментат опустил взгляд на стол между собой и бароном Владимиром Харконненом, отметив богатство узора. Даже и это следовало учитывать, общаясь с бароном, — как и красную обивку его личной комнаты для совещаний и висящий в воздухе слабый аромат трав, скрывавший тяжелый мускусный запах.
— Ты же не забавы ради посоветовал мне предупредить Раббана? — сказал барон.
Обветренное лицо Хавата оставалось бесстрастным, не отразив отвращения, которое он испытывал в этот момент.
— Я о многом догадываюсь, милорд, — ответил он.
— Вижу. Н-ну хорошо… тогда скажи мне, каким образом Арракис вписывается в твои догадки относительно Салусы Секундус? Мне недостаточно просто твоего утверждения о том, что Императора раздражает всякая попытка провести какую-то параллель между Арракисом и его таинственной планетой-тюрьмой. Так вот, я отправил Раббану это предупреждение сразу же только потому, что курьеру надо было отбыть именно на этом хайлайнере. Допустим. Но теперь я должен получить объяснения!
Он чересчур много болтает, подумал Хават. То ли дело был герцог Лето, который движением брови или руки мог передать мне все необходимое. Или взять Старого Герцога — тот мог целое предложение вложить в интонацию, с которой произносил одно только слово… А этот — тупая туша! Уничтожить его — это значит облагодетельствовать человечество…
— Ты не выйдешь отсюда, пока я не получу самое полное, обстоятельное и исчерпывающее объяснение. — заявил барон.
— Вы чересчур просто говорите о Салусе Секундус, — заметил Хават.
— Подумаешь! Исправительно-каторжная колония, только и всего, — отмахнулся барон. — На Салусу Секундус вся Галактика отсылает самую последнюю сволочь. Отребье. Ну и что еще надо знать об этой дыре?
— Хотя бы то, что условия существования на каторжной планете тяжелее, чем где-либо, — ответил Хават. — Вы, надо полагать, знаете, что уровень смертности у новичков превышает шестьдесят процентов. Что Император как только может угнетает их. Вы знаете все это — и не задаете никаких вопросов?..