Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— И что? — прошептал Рэмси.
— Он подал рапорт о переводе на берег. Он подал прошение об уходе с лодки, когда мы вернемся в порт. Это было в тот последний поход.
— И он поплыл по течению, — произнес Рэмси.
Спарроу кивнул.
— Он пришел к выводу, что у него нет якоря, нет опорной точки, точки отсчета.
Рэмси ощутил внутри странное чувство — ощущение, что он стоит на пороге великого открытия.
— Вот почему мне придется заняться воспитанием нового офицера-электронщика. Ты должен вернуться в ОПсих к своим корням. Там находится океан, в котором ты умеешь плавать.
Рэмси больше не смог сдерживаться и задал вопрос:
— А каково твое определение душевного здоровья, командир?
— Умение плавать, — ответил Спарроу.
Рэмси ощутил состояние шока, будто его с головой опустили в ведро с холодной водой. У него не было сил, чтобы дышать нормально. Откуда-то издалека до него донесся голос Спарроу:
— Под этим я понимаю, что здоровый человек должен понимать течения, должен знать, что необходимо делать в различных водах.
Рэмси услышал тяжелые раскаты грома, в противовес спокойному голосу Спарроу.
— Нездоровый человек напоминает тонущего. Вода тащит его, он бестолково барахтается, не зная верного направления… Джонни! Что случилось?
Рэмси слышал слова, но они, теряли свое значение. Комната вращалась вокруг него, как центрифуга, все быстрее и быстрее. Он схватился за блок переливания крови, но не удержался и рухнул на пол. Какая-то часть его ощущала прикосновение чьих-то рук к лицу, палец, поднимающий веко.
Голос Спарроу громко пропищал, будто в перевернутую воронку:
— Шок!
Бах! Бах! Бах!
Шаги.
Хлопнула дверца шкафа.
Звон стекла.
Он плыл в студенистом гамаке, привязанный к нему помимо его желания. Перед его глазами открылась миниатюрная сцена. Спарроу, Гарсия и Боннетт стояли рука об руку, куклы-марионетки стояли перед лилипутской рампой.
Куклы.
— Я командир подводной лодки, портативный, модель номер один, — скучным серым голосом произнес Спарроу.
— Я офицер-механик подводной лодки, портативный, модель номер один, — сказал миниатюрный Гарсия.
— Я старший помощник на подводной лодке, портативный, модель номер один, — сказал миниатюрный Боннетт.
Рэмси попытался заговорить, но губы не слушались.
— Я не здоров, он не здоров, ты не здоров, мы не здоровы, они не здоровы, — стоя на крошечной сцене, говорил Спарроу.
— Вынужден доложить о выходе из строя компонента — меня, — сказал Гарсия. Он растаял в воздухе, оставив Спарроу и Боннетта стоять на сцене.
— Рэмси — катализатор, — сказал Боннетт.
— Я не могу тебе помочь, он не может тебе помочь, мы не можем тебе помочь, они не могут тебе помочь, ты не можешь себе помочь, — бубнил Спарроу.
Откуда-то из пустоты раздался голос Гарсии:
— Сожалею, что не смогу извиниться перед тобой лично.
— Мое поколение не верит в вампиров, — сказал Боннетт.
Рэмси снова попытался заговорить, но не издал ни звука.
— Успокойся, успокойся, успокойся, — в унисон бубнили Боннетт и Спарроу.
Упавший в обморок…
Упавший в обморок…
Упавший в обморок…
Голос Гарсии звучал едва различимым эхом, все слабее и слабее.
Глубокая обволакивающая темнота.
Темнота материнской утробы.
Рэмси ощутил движение и гул: двигатели.
— Думаю, он приходит в себя, — раздался голос Боннетта.
— Ты меня слышишь, Джонни? — спросил Спарроу.
Он не хотел отвечать. Он не хотел выходить из этого спокойного, защищенного состояния в окружающий его враждебный мир. Но тут вновь дали о себе знать годы психологической практики: «Ты пытаешься регрессировать в эмбриональное состояние».
— Давай попытаемся его выпрямить, может, это поможет, — предложил Спарроу.
— Расскажешь ему как-нибудь помягче, командир, — попросил Боннетт.
Руки взяли его за ноги и за руки, растягивая из положения свернувшегося клубком. Он пытался сопротивляться, но мышцы были мягкими, как оконная замазка.
«О чем рассказать помягче?»
— Джонни! — слова Спарроу прозвучали как приказ.
Неслушающимся языком Рэмси облизал сухие губы. «О чем рассказать помягче?»
— Да, — раздался его слабый голос.
— Открой глаза, Джонни.
Он открыл глаза и прямо перед собой увидел сеть кабелей и трубопроводов. Центральный пост. Он почувствовал, что за его спиной стоит Спарроу, и обернулся. Командир смотрел на него сверху вниз, и на вытянутом хмуром лице отражалось беспокойство. Позади него, спиной к ним, за пультом управления стоял Боннетт.
— Что… Что… — он попытался откашляться.
— Мы принесли тебя сюда, чтобы была возможность присматривать за тобой, — сказал Спарроу. — Мы уже недалеко от Чарльстона.
Рэмси ощутил живую пульсацию подводной лодки и в тот же миг утонул в этом ощущении. «О чем рассказать помягче?»
— Что случилось? — сказал он.
— Ты отреагировал на что-то. Возможно, на укол декальцинации. Возможно, это было связано с нашими сверхглубокими погружениями и увеличением концентрации ангидразы. Как ты себя чувствуешь? — спросил Спарроу.
— Гнусно. А как Джо?
Казалось, Спарроу спрятался внутри себя. Он глубоко вздохнул.
— У Джо практически перестали вырабатываться эритроциты. Ничего нельзя было сделать.
«И вместе с ним ушло твое чудо», — подумал Рэмси.
— Мне очень жаль, командир, — сказал он.
Спарроу провел рукой по глазам.
— Возможно, это и к лучшему, — он передернулся. — Он был слишком…
— Вижу объект на экране локатора, — сказал Боннетт. Он включил систему опознания «свой-чужой». — Это «Наставник». Один из наших. Идет полным ходом.