Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Я снова изучил ленту синтеза белков эмбриона Дюранов, — сказал Нурс. Он взглянул на Калапину в рефлекторе возле своей головы, постукал пальцами, которые двигались взад и вперед по ручке трона, по выгравированному пласмелду.
— Что-то мы упустили, что-то упустили, — съехидничала Калапина. Она посмотрела на Шруилла, захватила момент, когда он вытирал ладони о платье на бедрах, движение, которое, казалось, так и сверкало искрами, выдающими его нервозность.
— Кажется, сейчас я обнаружил то, что мы упустили, — сказал Нурс.
Движение головы Шруилла привлекло внимание Нурса. Он повернулся. Мгновение они пристально смотрели друг на друга в призмы. Нурсу показалось интересным то, что Шруилл не скрыл крошечное пятно на коже возле носа.
«Странно, — подумал Нурс, — Как может один из нас иметь пятно, подобное этому? Конечно, может же быть ферментная несбалансированность».
— Ну, что еще там? — потребовал Шруилл.
— У тебя пятно около носа, — сказал Нурс. Шруилл пристально посмотрел на него.
— Ты заключил это после анализа ленты эмбриона? — спросила Калапина.
— А-о? О-о, … конечно нет.
— Тогда, что же ты обнаружил?
— Да. Ну… сейчас кажется довольно очевидным, что операция, проведенная Поттером, может быть повторена — если дать общий тип эмбриона и достаточное снабжение проталином спермы.
Шруилл вздрогнул.
— Ты сделал заключение из хода операции? — спросила Калапина.
— Не из самой операции, но в общих чертах, да, — Поттер мог бы повторить ее? — спросила она.
— Вероятно, даже Свенгаард.
— Убереги и сохрани нас, — пробормотала Калапина. Это было ритуальное изречение, чей смысл редко доходил до сознания оптименов, но она услышала себя на этот раз, и слово «сохрани» выделилось, как будто вычерченное огнем.
Она резко отвернулась.
— Где Макс? — спросил Шруилл.
Хныканье в голосе Шруилла вызвало усмешку на губах Нурса.
— Макс работает, — сказал Нурс, — Он занят. Шруилл взглянул на светящие сканеры, думая о всех тех товарищах, скрытых за линзами глаз — Акционисты, рассматривая события как спрос на свои таланты; не понимающие, что здесь может быть взрыв насилия; Эмоционалы, боящиеся и жалующиеся, доведенные чувством вины до состояния почти полной неэффективности; Циники, заинтересованные новой дичью (большинство наблюдателей, чувствовал Шруилл — циники); Гедонисты, рассерженные текущими ощущениями срочности чрезвычайного положения, обеспокоенные, потому что такие дела мешали им развлекаться; и Изнеженные, смотрящие на все это, как на что-то новое, над чем можно поиздеваться.
«Не следует ли сейчас начать формировать новую партию? — спросил себя Шруилл, — Может быть, нам стоило бы иметь Жестоких, вся чувствительность которых была бы направлена на нужды самосохранения? Нурс и Калапина даже не задумывались еще над этим».
Он снова вздрогнул.
— Вызывает Макс, — сказала Калапина, — Я вижу его на своем переносном экране.
Шруилл и Нурс включили свои дубликаторы канала, взглянули на противную, плотную, мускулистую фигуру Олгуда на переносных экранах.
— Я сообщаю, — сказал Олгуд.
Калапина следила за лицом шефа Безопасности. Он кажется странно несосредоточенным, испуганным.
— Что с Поттером? — спросил Нурс. Олгуд заморгал.
— Почему он медлит с ответом? — спросил Шруилл.
— Это потому, что он обожает нас, — сказала Калапина.
— Обожание — продукт страха, — сказал Шруилл, — Вероятно, он желает что-то показать нам, проекцию или дополнительные данные. Не так ли, Макс?
Олгуд уставился на них с экрана, переводя взгляд с одного на другого. Они снова завязли в этом ощущении потерянного времени, бесконечная игра слов и непочтение ко времени в этих вопросах о данных — этом побочном эффекте бесконечной жизни, бесконечностью занятости тривиальностями. На этот раз, он боялся, этому не будет конца.
— Где Поттер? — потребовал Нурс.
Олгуд проглотил комок, — Поттер… временно ускользнул от нас, — он знал, что сейчас лучше лавировать, чем лгать.
— Ускользнул? — спросил Шруилл.
— Как? — спросил Нурс.
— Там было… насилие, — сказал Олгуд.
— Покажи нам это насилие, — сказал Шруилл.
— Нет, — сказала Калапина, — Мне достаточно слова Макса вместо этого.
— Вы сомневаетесь в Максе? — спросил Нурс.
— Не сомневаюсь, — сказал Шруилл, — Но я хочу увидеть это насилие.
— Как ты можешь? — спросила Калапина.
— Уйди, если хочешь, — сказал Шруилл. Он подбирал нужные слова:
— Я… хочу… видеть… это… насилие. Он посмотрел на Олгуда:
— Макс?
Олгуд проглотил комок. Такого развития событий он не ожидал.
— Это произошло, — сказал Нурс, — Мы знаем об этом, Шруилл.
— Конечно, это произошло, — сказал Шруилл, — Я увидел отметку там, где его стерли с наших каналов. Насилие. А сейчас я хочу обойти клапан безопасности, который защищает нашу чувствительность… — Он еще раз повторил:
— Чувствительность!
Нурс внимательно посмотрел на него, заметив, что все следы нытья исчезли из голоса Шруилла.
Шруилл взглянул на сканеры, увидев, что многие отключились. Он привел в отвращение даже циников, в этом не было сомнения. Хотя некоторые остались.
«Останутся ли они, досмотрев сцену до конца?» — размышлял он.
— Покажите насилие, Макс, — приказал Шруилл. Олгуд вздрогнул.
Нурс повернул трон кругом, подставив спину экрану, Калапина закрыла лицо руками.
— Как прикажете, — сказал Олгуд. Лицо его исчезло с экрана, его заменил вид сверху вниз на маленькую площадь между зданиями без окон. Две крошечные фигуры шли вокруг фонтана на площади. Они остановились, и вид крупным планом показал их лица — Поттер и незнакомец, странного вида человек с пугающе холодными глазами.
Снова вид изменился — два других человека появились из аллеи, неся завернутые в бумагу свертки. За ними вышла колонна детей со взрослым воспитателем в форме учителя.
Внезапно Поттер стал убегать, протискиваясь через толпу детей. Его сопровождающий бежал в другую сторону вокруг фонтана.