Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— А как насчет Англии и Ирландии? — спросил Данзас.
Бекетт покачал головой.
— Англия все еще пытается создать районы безопасности для своих женщин. Ирландия, очевидно, от этого отказалась. Сейчас там идет сражение между армией и ИРА. Белфаст… они пытались установить перемирие, но его уже прозвали «кровавой амнистией». Я просто не понимаю этих ирландцев.
— Расскажите им про Швейцарию, — предложила Фосс.
— Швейцарцы отрезали себя от мира, взорвали мосты и тоннели, закрыли свои аэропорты. Они установили военный кордон вокруг страны и, по сообщениям, убивают и сжигают из огнеметов всякого, кто попытается пройти.
— Столько убийств, — пробормотала Годелинская.
— Я слышал насчет Бретани, — сказал Лепиков. — Это и есть те неприятности, о которых вы упомянули в связи с Францией?
— Даже более того, — вмешался Данзас. — Отдельные префектуры изолировали себя на манер Швейцарии. Войска не подчиняются центральному командованию и удерживают… уффф…
— Полный распад, — прокомментировал Хапп.
— Вашингтон, округ Колумбия, сделал то же самое, его примеру последовал Нью-Йорк, — продолжил Бекетт. — Это жестоко, но, кажется, эффективно. — Он посмотрел на Лепикова. — А что произошло в Советском Союзе?
— Нас не информируют, — ответил Сергей. — Они просят, чтобы мы ускорили поиски Безумца.
— А что мы будем делать, когда его найдем? — спросила Годелинская.
— Я уверен, Сергей имеет в виду установление личности Безумца, — вмешался Хапп, стараясь придать своим словам новый тон близкого знакомства.
— Мы должны узнать его, как самих себя, — заявил Лепиков.
— Надеюсь, что даже получше, — добавила Фосс. Ее грудь заколыхалась, словно она захихикала.
Лепиков, забывшись, зачарованно уставился на ее груди. «Великолепная великанша!»
— Сергей Александрович, — обратилась по-русски Фосс, — вы пробуждаете во мне материнские инстинкты.
Годелинская чихнула, чтобы скрыть смех.
Бекетт, ощутивший возвращение враждебности между Фосс и Лепиковым, сказал:
— Сбавь обороты, Ари. У нас есть работа. Я хочу, чтоб мы изучили упоминания о террористах в письмах Безумца. Если это О'Нейл, то там должны быть наиболее резкие высказывания.
— Мы с коллегой выделили эти упоминания, — заявил Хапп. — Билл прав. Эти пассажи примечательны.
— Давай заслушаем их, Джо, — сказал Бекетт.
Хапп улыбнулся. Это был именно тот тон, который был ему нужен. Билл и Джо. За ними последуют Ари, Сергей и Дорена. Он взглянул на Годелинскую. «Возможно Дори?» Нет, Годелинская не была Дори, кроме, разве что, в постели. — Данзас вытянул из груды бумаг синюю папку.
— Вот самое существенное.
Лепиков поднял бровь при виде толщины папки и пробормотал:
— Самое существенное?
Данзас его проигнорировал.
— Мы берем оригинальные слова из контекста в целях нашего анализа.
Он прочистил горло, водрузил очки на нос и, наклонившись вперед, стал читать ясным голосом со следами британского акцента, выдававшего страну, где он изучал английский.
— «Их трусость скрывается ложью и вероломством», — Данзас поднял голову. — Это из второго письма. Для сопоставления пассаж из его третьего письма, где он говорит, — Данзас снова перенес свое внимание на страницу.
— «Они соблазняют людей верой в насилие, а потом предоставляют их всем репрессиям, которые могут повлечь за собой подобные слепые и совершенные наобум поступки».
— Акцент делается на трусости, — сказал Хапп. — Интересно. Думает ли Безумец, что его собственная месть труслива? Может, он просто вероломно нам лжет? А не рассматривает ли он даже себя самого как террориста?
— Я припоминаю ряд мест, где он упоминает о трусости, — добавила Фосс.
— Не может ли быть так, что с нами разговаривает его совесть?
— Вот еще одна цитата, — продолжил Данзас. — «Они совершают только такие преступления, которые не требуют истинной храбрости. Террористы подобны пилотам бомбардировщиков, которым не приходилось непосредственно смотреть в лица людей, своих жертв, расплачивающихся в муках. Террористы сродни помещикам, взимающим чрезмерно высокую ренту, которые…»
— Это еще что? — прервала его Годелинская. — Что такое помещики, взимающие чрезмерно высокую ренту?
— Интересный кусочек ирландской истории, — пояснил Хапп. — Это из времен английского господства. Самые плодородные земли были переданы английским помещикам, назначенным надзирать за выжиманием как можно большей арендной платы из крестьян. Взимание чрезмерно высокой ренты.
— Понятно, — кивнула Годелинская. — Простите, что перебила.
— А этот Безумец хорошо знает ирландскую историю, — хмыкнул Бекетт.
Данзас снова склонился над страницами.
«…помещикам, которые не хотели даже посмотреть в глаза голодающим крестьянам».
— Он демонстрирует безоговорочное сочувствие жертвам насилия, — заявила Фосс. — Мы можем использовать эту его слабость в своих интересах.
— Точно! — согласился Хапп.
Данзас добавил:
— Там в одном месте Безумец еще характеризует террористов, как обладающих «вероломством Пилата».
— Это не там, где он называет террористов «адреналиновыми наркоманами»?
— спросил Бекетт.
— Вы правильно помните, — согласился Данзас. — Это его слова: «Они творят агонию, а потом умывают свои руки фальшивым патриотизмом. Истинным их стремлением является личная власть и вечный балдеж от адреналина в крови. Они адреналиновые наркоманы».
— А ОН ощущает этот балдеж?
— Диатриба, обличительная речь, — заявила Фосс. — Это ярость О'Нейла против убийц его семьи.
— Узаконенное использование насилия, — пробормотала Годелинская.
Лепиков бросил на нее пораженный взгляд.