Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Бекетт издал лающий смех, чувствуя, как он снимает его напряжение. Не было ли это желанием Хаппа разрядить обстановку?
— Мы хорошая команда, — заявил Хапп.
— Одна адская команда! Даже этот старина Сергей там, сзади.
— Ах, бедный Сергей! Он убедил себя в том, что они с Ариеной пережили бы величайшую страсть. Смерть оборвала величайшую историю любви нашей эпохи.
— Об этом вы и разговаривали?
— Лишь между прочим. Странное дело с нашей группой. Мы подходим друг другу самым примечательным образом — словно судьба свела нас, чтобы мы работали вместе над этой задачей.
— Мы с ней справимся, Джо.
— Согласен. Те две трагические смерти подстегнули нас весьма действенно. А информация от вскрытий — у меня от нее голова кругом. Если печень…
— На что похожа Дордонь? — перебил его Бекетт.
Хапп взглянул на него, припомнив другого Бекетта, под жарким светом рефлектора, искусные и точные движения его скальпеля. Да, этот человек, здесь, в самолете, был тем же, кто проклинал Франсуа.
— Каждую осень в Дордони мы собираем грибы, — вздохнул Хапп. Он прикоснулся кончиками пальцев к губам и послал воздушный поцелуй. — Билл, когда мы одержим победу над чумой, вы должны привезти свою семью. Мы устроим вечеринку — грибы и земляника — маленькие fraises des bois.
— По рукам.
Бекетт отвлекся, чтобы провести коррекцию курса. Земля под ним была лоскутным одеялом из прямоугольничков ферм, проглядывающих сквозь неплотный облачный покров. «Лир» шел ровно и устойчиво.
— Мы в Дордони очень старомодны, — продолжал Хапп. — Во Франции нас все считают деревенщиной. Мой брак с Ивон был сговорен. Мы знали друг друга с самого детства, разумеется.
— Никаких шуры-муры до того как?
— Вопреки россказням, мы, французы, не спешим обсуждать каждый поцелуй. На моих устах печать.
— Сговоренный брак? Я думал, это ушло вместе с жестяными панталонами и турнирными жакетами.
Хапп выглядел озадаченным.
— Жестяные панталоны и… А, вы имеете в виду латы. — Он пожал плечами.
— Сколько лет вашим дочерям, Билл?
— Восемь и одиннадцать. А что? Вы думаете и им устроить браки?
— Моим сыновьям четырнадцать и двенадцать. Неплохая разница в возрасте.
Бекетт уставился на него.
— Вы это серьезно?
— Билл, вы никогда не задумывались, в какой мир мы вступим, когда побьем чуму?
— Немножко, да.
— Нехорошо, что нашей команде приходится общаться с другими исследователями через политических лидеров наших стран.
— Они все ищут преимущества.
— То же самое говорит и Сергей. Но положение дел меняется. Я серьезно говорил насчет наших детей, Билл. Почему бы интеллигенту не выдать своих дочерей за сыновей интеллигента?
— Вы же знаете, что это не сработает должным образом, Джо. Потомство не обязательно будет…
— Я хорошо изучил законы генетики, Билл. Отклонение к среднему. Наши внуки, скорее всего, не будут обладать столь же острым умом, как их родители… возможно.
— Что у вас на уме, Джо?
— Наши дети унаследуют весьма отличный от нашего мир. Структура его уже проявляется.
Маленькие государства-крепости с надежными границами. Швейцария повсюду. Подозрительность к чужакам.
— И вполне обоснованная!
— Допустим, но примите во внимание последствия исчезновения крупных держав.
— Вы действительно думаете, что они уже на пути в забвение?
— Это очевидно. Какой прок от крупного государства, когда разрушить его может один-единственный человек? Странам придется стать достаточно малыми, чтобы вы знали каждого своего соседа.
— Господи Боже! — Бекетт сделал глубокий дрожащий вдох.
— Мы можем добиться единой всемирной валюты, — продолжал Хапп. — Может быть, электронной. Я думаю, что какая-то торговля должна остаться. Но кто отважиться нападать на соседа, если один выживший сможет уничтожить агрессора?
— Да, но если мы сможем исцелить…
— Разновидностей чумы нескончаемое множество, Билл. Это же очевидно.
— Но армия пока еще есть, — цинично буркнул Бекетт.
— Кто же осмелится сохранять военные силы, если такое обладание непременно накличет беду, подвергая все население постоянной опасности?
— Что вы хотите этим сказать?
— Ваши вооруженные силы не смогут направить оружие против своих соседей. Прежнее оружие устарело.
Бекетт оторвался от прокладки курса «Лир» и уставился на Хаппа.
— Иисусе Христе! — прошептал он.
— Мы открыли ящик Пандоры, — сказал Хапп. — Боюсь, эта чума — лишь начало. Задумайтесь над этим хоть раз, Билл, разновидности этой чумы…
— И натворил это один человек, в одиночку, — кивнул Бекетт. Он взглянул наружу на «Мираж-111», потом снова на Хаппа. — Полицейское государство могло бы…
— Сергей считает, что нет. Он очень много думал об этой проблеме. Он даже подозревает, что у его хозяев есть план поубивать кое-каких ученых…
— А что, если они кого-нибудь пропустят?
— Да. Что, если еще одна чума, мутация? И у них не будет ресурсов, чтобы встретить эту угрозу? Или что ваши соседи сделают со СВОИМИ учеными? О нет! У этого тигра длинный хвост.
Бекетт включил автопилот и сообщил об этом эскорту. Он откинулся назад и сцепил руки за головой.
— Самолет летит сам? — спросил Хапп с ноткой страха в голосе.
— Да.
— В моем родном языке нет точных слов. По-английски можно выразиться лучше — мы сами сотворили этого Безумца. Мы все это сделали сами. Мы и действующее лицо, и объект воздействия.
— Вы, видать, думали об этом немало времени, — сказал Бекетт.
— Думаю, что я знаю, какой именно мир унаследуют наши дети.
— Я лишь надеюсь, что они унаследуют хоть какой-нибудь мир.
— Да, это в первую очередь.
Бекетт искоса взглянул на Хаппа.
— Вы всерьез говорили насчет брака ваших сыновей и моих дочерей?