Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
Президент с отвращением уставился на папку, плоскую желтую штуковину, проштампованную Карантинной Службой. Он посмотрел на Ладлоу, толстого, с цветущим лицом мужчину с холодными голубыми глазами и редеющими светлыми волосами.
— Русские согласны? — спросил Прескотт.
— Да, сэр. — У Ладлоу был мягкий, почти приторный голос, который жутко не нравился президенту. — Русские — прагматики, если не больше. Спутники подтвердили, что они потеряли Кострому и…
— Кострому? — Прескотт выглядел испуганным, хотя его проинформировали об этом ранее, как о «возможности». — Разве это не рядом с Москвой?
— Да, сэр. И они потеряли весь коридор от Магнитогорска до Тюмени. Возможно, что и Свердловск.
— Какие-нибудь признаки огня?
— Все еще дымится.
— Проклятые средства массовой информации по-прежнему называют это Паническим Огнем, — хмыкнул Прескотт.
— Подходяще, но прискорбно, — вздохнул Ладлоу.
Президент взглянул на нераскрытую папку, потом снова на своего председателя ТКК.
— Ваша семья была в Бостоне, не так ли?
— Брат, его жена и трое детей, сэр. — Голос Ладлоу утратил свою приторность и звучал натянуто.
— У нас не было выбора. Мы делали то же, что и Швеция… — Прескотт взглянул на папку, — …и Россия.
— Я знаю.
Президент развернул свое кресло и посмотрел в окно на удаляющихся садовников. Он кивнул в их сторону.
— Обычно я слышу, как они работают. Сегодня они вели себя очень тихо.
— Каждый чувствует себя виноватым, сэр.
— Джим говорит, что телевидение до сих пор показывает пожары лишь на расстоянии, — сказал Прескотт.
— Это может быть ошибкой, сэр. Это оставляет свободу воображению создать свои собственные картины того, что случилось в Бостоне и других городах.
Президент уставился в окно:
— Ничего не может быть хуже действительности, Енос. Ничего. — Он снова развернул свое кресло к столу. — Мы стерилизовали деньги и перевезли их туда, где начинаем снимать карантин с банков.
— Вы уверены, что он заразил только деньги, сэр?
— До поры до времени. Он сущий дьявол. Послал зараженные деньги благотворительным учреждениям, частным лицам, комитетам, на склады и магазины. «Хэрродс» в Лондоне подтверждает, что они выполнили почти все семьдесят заказов от него на «подарочные упаковки» людям в Ирландии. А ведь зараженные деньги быстро вернулись в оборот.
— Будет сопротивление использованию бумажных денег, сэр.
— Я знаю. Я планирую сделать радиопередачу по этому вопросу. У нас нет достаточного количества монет для обеспечения торговли.
— Каждый ждет, когда свалится и вторая туфля, сэр.
— И будут продолжать ждать, пока О'Нейл остается на свободе. Вы правы в том, что надо быть осторожным, Енос. Мы знаем лишь ОДИН способ, примененный им. Наши команды представили список почти двухсот способов, какими может быть распространена чума.
Губы Ладлоу искривились.
— Две сотни?
— Зараженные птицы, например, — пояснил Прескотт. — А птицы не регистрируются на границе для обеззараживания. Потом есть метеозонды, патентованные средства… Боже, этот О'Нейл был еще и аптекарем!
Президент раскрыл лежащую на его столе папку и посмотрел на первую страницу. Немного погодя он вздернул подбородок и сказал:
— Какое хрупкое вместилище человеческой жизни, эта планета. Все наши яйца в одной корзине.
— Сэр?
Президент расправил плечи и вонзил в председателя ТКК непреклонный взгляд.
— Енос, удостоверься, что это всеобщая миссия. Я хочу, чтобы в каждом из планов участвовали китайские, японские, французские, советские и германские команды, взамен тех подразделений, что посылаем мы. Когда бомбы начнут падать на Рим, спасти положение сможет только чудо!
— Ответственность будет разделена полностью и поровну, сэр. Они на это не соглашаются. Петр почти в истерике. Он постоянно кричит: «Мы теряем время! Эта штука распространяется, даже когда мы разговариваем! Не теряйте времени!»
— Был спор?
— Франция хотела остаться в стороне. Католицизм там еще имеет сильное влияние. К Испании мы даже не рискнули и подступиться.
— Папа проинформирован?
— Да, сэр. Радио Ватикана транслирует общее отпущение грехов голосом самого Папы. И они просят слушателей не выключать приемников, чтобы не пропустить важное сообщение.
— Достаточно ли у нас добровольцев для операции очистки?
— Да, сэр. После они будут изолированы на Кипре. Там вообще не осталось ни одной живой женщины.
— Огонь — это самое надежное, — сказал Прескотт. — Огнеметы… — Приступ дрожи сотряс его тело.
— Объединенное командование говорит, что атомные бомбы оставят кольцо СОМНИТЕЛЬНЫХ районов, особенно русские бомбы. — Президент внезапно стукнул кулаком по столу. — Боже! Будь проклят тот день, когда я вошел в этот кабинет!
— Кто-то должен принимать эти решения, сэр. В этом никто не сомневается.
Прескотт оскалился на эту банальность и спросил:
— Как насчет Индии?
— Пока ни слова, сэр. Но мы послали совместное коммюнике. Если они не ответят через тысячу девятьсот часов, они знают, чего ожидать.
— Больше нет такой вещи, как исключительный суверенитет, Енос. Если у них есть горячие точки и они не могут доложить о них, мы стерилизуем весь траханый субконтинент!
— После Рима, сэр. Я уверен, что они поймут.
— Лучше бы им понять! Есть какие-нибудь хорошие новости?
— Шри-Ланка чистая, сэр. Ряд островов Полинезии избежал чумы. Даже Кауаи из Гавайского архипелага это сейчас подтвердили. И Аляска — лишь Анкоридж подхватил ее, и там завершено обеззараживание.
— Обеззараживание, — вздохнул Прескотт. — Для каждого преступления свой собственный эвфемизм, Енос.