Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Да. Это шестнадцать фунтов. Мы приобрели брайлевский комплект для выдавливания текстов и печатную машинку. Я могу отпечатать новые копии всего, что мне понадобится, если Рита будет мне диктовать.
К трем часам они добились от главного стюарда Освальда Льюкена согласия протащить рояль на борт, если они сумеют подогнать вес с точностью до унции. Но на прощание Льюкен им сказал:
— Но чтобы старик об этом не пронюхал. Он и так в ярости из-за того снаряжения, которое нам пришлось урезать.
К семи тридцати Маргарет суммировала весомые пожертвования первого дня: шестьдесят одно обязательство на общую сумму двести семь фунтов и семь унций. «Слишком мало, — подумала она. — Но я не могу их винить. Мы все привязаны к нашему имуществу. Разлучаться со всеми теми мелочами, что связывают нас с прошлым и Землей, это так трудно. Придется еще изыскивать возможности». Она порылась в памяти в поисках тех вещей, что можно изъять, осознавая бесполезность тех немногих фунтов, что были в ее распоряжении.
К десяти часам утра третьего дня у них было пятьсот пятьдесят четыре фунта и восемь унций от ста шестидесяти их приятелей-колонистов. Были также ровно двадцать бурных отказов. Маргарет очень боялась, что один из этих двадцати может выдать их заговор.
И Дэвид опять погружался во мрак. Он сидел на скамеечке у рояля в музыкальной комнате. Одна рука Дэвида отсутствующе гладила клавиши, которых касались пальцы деда.
— У нас получается меньше четырех фунтов на человека, так? — спросил Дэвид.
— Да. — Маргарет потерла щеку.
Рояль издал мягкий аккорд.
— Мы не сможем этого сделать, — сказал Дэвид.
В комнате вздымались вибрирующие флюиды музыки.
— В любом случае, я не уверен, что мы вправе просить об этом людей. Они уже столь много отдали, а тут мы…
— Успокойся, Дэви.
Он пропустил мимо ушей детское имя, добиваясь от клавиш плавного пассажа Дебюсси.
Маргарет закрыла руками глаза и беззвучно заплакала от усталости и разочарования. Но слезы, исходившие из пальцев Дэвида на рояле, были еще горше.
Немного погодя он встал, медленно вышел из комнаты и поднялся по лестнице. Маргарет слышала, как закрылась дверь его спальни. Утрата неистовства его поступков резала ее, словно ножом.
Звонок фона прервал голубые мечтания Маргарет. Она приняла вызов на переносной аппарат в холле. На экране появилось лицо Сельмы Эткинс. Она была подавлена.
— Мне только что позвонил Оззи, — выпалила она. — Кто-то обо всем донес Чарлсуорси.
Маргарет прикрыла рот рукой.
— Ты рассказывала мужу о том, что мы делаем? — спросила Сельма.
— Нет. — Маргарет покачала головой. — Я собиралась, но потом испугалась того, что он скажет. Ты же знаешь, как они дружат с Чарлсуорси.
— Ты хочешь сказать, что он наябедничал бы на свою собственную жену?
— Нет, но он мог бы…
— Что ж, сейчас ему дают нагоняй, — вздохнула Сельма. — Оззи говорит, что вся база трясется. Он кричал на Уолтера и стучал кулаками по столу и…
— Чарлсуорси?
— А кто же еще? Я позвонила, чтобы предупредить тебя. Он…
— Но что нам делать? — спросила Маргарет.
— Мы прибегнем к маскировке, милочка. Отступим и перегруппируемся. Позвони, как только переговоришь с ним. Может, мы сумеем разработать новый план.
— У нас есть пожертвования от большей половины колонистов, — сказала Маргарет. — Это означает, что они на нашей стороне. Мы можем начать…
— В данный момент организация в колонии представляет собой диктатуру, а не демократию. Но я подумаю об этом. А теперь, пока.
Дэвид подошел к ней сзади, когда связь прервалась.
— Я слышал. С нами покончено, так?
Фон зазвонил прежде, чем она ему ответила. Маргарет щелкнула переключателем. На экране появилось лицо Уолтера. Он выглядел измученным.
— Маргарет, — сказал он. — Я звоню из офиса доктора Чарлсуорси. Уолтер глубоко вздохнул. — Почему ты со мной не посоветовалась? Я мог разъяснить тебе глупость подобного поведения.
— Еще чего!
— Но тайком протащить рояль на корабль! Я изо всех…
— Я думаю о Дэви! — отрезала Маргарет.
— Боже! Я это знаю! Но…
— Когда врач сказал, что он может умереть, если потеряет свой…
— Но, Маргарет! Тысячефунтовый рояль!
— Тысяча четыреста восемь фунтов, — поправила она его.
— Давай не будем спорить, дорогая, — сказал Уолтер. — Я восхищаюсь тобой… и я люблю тебя, но не могу позволить подвергать опасности единство колонистов… — Он покачал головой. — …Даже ради Дэвида.
— Даже если это убивает твоего собственного сына?
— Я не собираюсь его убивать. Я эколог, помнишь? Это моя работа, сохранять жизнь группы… и вашу! И я…
— Папа прав, — перебил его Дэвид.
— Я не знал, что ты здесь, сынок, — сказал Уолтер.
— Все в порядке, папа.
— Минуточку, — это был Чарлсуорси, втиснувшийся в экран рядом с Уолтером. — Я хочу знать, какой резерв веса у вас набрался.
— Зачем? — спросила Маргарет. — Чтобы вы могли подсчитать, сколько еще научных ИГРУШЕК можно прихватить с собой?
— Я хочу знать, насколько вы приблизились к успеху в вашем маленьком проекте.
— Пятьсот пятьдесят четыре фунта и восемь унций. Пожертвования от ста шестидесяти человек!