Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция
Шрифт:
«Он сказал «червь», — отметил Хават. — А хотел сказать нечто другое. Но что? И что ему от нас нужно?»
Хават вздохнул.
Он даже и не помнил, когда ему приходилось так уставать. Мышцы были так измотаны, что никакие энергетические таблетки уже не помогали.
Проклятые сардаукары!
С горьким осознанием собственной вины, Халлек думал о воинах-фанатиках и интриге — да нет, настоящем предательстве Императора, воплотившемся в их вторжении. Впрочем, как ментат, он понимал, что у него практически нет шансов предстать с доказательствами этого предательства перед Высшим Советом Ландсраада — а больше никто и не мог бы восстановить закон и справедливость…
— Вы хотите попасть к контрабандистам? — спросил фримен.
— А это возможно?
— Путь долог…
«Фримены не любят говорить «нет»», — так сказал ему как-то Айдахо…
— Ты мне так и не сказал, — мрачно проговорил Хават, — помогут твои люди моим раненым или нет?
— Они — ранены…
Тот же проклятый ответ! Опять и опять!
— Да знаем мы, что они ранены! — вспылил Хават. — Это не…
— Успокойся, друг, — остерег фримен. — Что говорят сами раненые? Разве нету меж ними таких, кто понимает водную нужду племени?
— О воде мы не говорили, — сказал Хават. — Мы…
— Понимаю тебя, — кивнул фримен. — Понимаю, отчего ты не хочешь говорить об этом… Они твои друзья и соплеменники. Но есть ли у вас вода?
— Недостаточно…
Фримен показал на мундир Хавата — сквозь прорехи виднелась опаленная кожа, — сказал:
— Вижу я, вас захватили врасплох в вашем сиетче — без дистикомбов. Значит, тебе, друг, теперь принимать Водяное решение…
— Можем мы заплатить за вашу помощь?
— У вас нет воды, — пожал плечами фримен. Он оглядел небольшую группу за спиной Хавата. — Сколькими ранеными вы можете пожертвовать?
Хават замолчал. Будучи ментатом, он чувствовал, что они, похоже, просто не понимают друг друга. Слова соединялись во фразы — но смысл ускользал. Что-то тут было не так.
— Я — Суфир Хават, — проговорил он, — и имею право говорить от имени моего герцога. Я могу дать тебе обязательство об уплате за твою помощь. И мне нужна небольшая помощь — всего-то чтобы мои люди уцелели достаточно долго, чтобы убить изменницу, полагающую ныне, что она за пределами правосудия…
— Так ты хочешь, чтобы мы приняли твою сторону в вендетте?
— С вендеттой я справлюсь и сам. Все, что мне надо, — это избавиться от ответственности за раненых, чтобы заняться этой вендеттой…
Фримен нахмурился:
— Как ты можешь отвечать за своих раненых? Они сами за себя отвечают. Ведь речь — о воде, Суфир Хават. Или хочешь ты, чтоб я сам, без тебя, принял то Водяное решение?
И фримен положил руку на скрытое под его плащом оружие.
Хават напрягся. Измена?..
— Чего ты боишься? — спросил фримен.
«Эта мне фрименская прямота!» — подумал Хават и осторожно сказал:
— Моя голова ведь оценена…
— А-а, — отнял руку от оружия фримен. — Ты думаешь, мы продажны, как византийцы? Ты не знаешь нас. У Харконненов недостанет воды, даже чтобы купить и самого малого ребенка из фрименов.
«Но у них хватило богатств, чтобы заплатить Гильдии за перевозку более чем двух тысяч боевых кораблей», — подумал Хават. Сама мысль о таких расходах ошеломляла!
— Мы оба сражаемся против Харконненов, — сказал Хават. — Разве не должны мы разделять, все проблемы и тяготы войны?
— А мы их и разделяем, — сказал фримен. — Я видел, как вы бились с Харконненами. Хорошо бились. В иные времена хотел бы я, чтобы ты бился плечом к плечу со мною!..
— Так скажи, где моя рука может пригодиться тебе? — горячо сказал Хават.
— Кто знает? — промолвил фримен. — Сейчас повсюду — харконненские войска… Однако ты до сих пор так и не принял Водяного решения — и не передал его своим раненым.
«Я должен быть осторожен, — напомнил себе Хават. — Я явно не понимаю чего-то важного».
— Может, — сказал он, — ты покажешь мне путь? Путь, годный для Арракиса?
— Вот мысли чужака, — с легкой насмешкой сказал фримен и показал куда-то на северо-запад, за скальные вершины. — Мы же видели, как пришли вы ночью через пески. — Он опустил руку. — Вот ты расположил своих людей на сыпучем склоне дюны. А это — плохо. У вас нет ни дистикомбов, ни воды. Вам долго не продержаться.
— Да, нелегко дается жизнь на Арракисе, — признал Хават.
— То правда. Но мы все же убивали Харконненов!
— А что вы делаете со своими ранеными? — напрямую спросил Хават.
— Разве не знает настоящий человек, когда его стоит спасать и когда нет? — поднял брови фримен. — Ведь твои раненые знают, что у вас нет воды. — Он повернул голову, искоса взглянул на Хавата. — Пришло время Водяного решения… И раненые, и здоровые должны теперь подумать о судьбе всего племени, о его будущем.
«Будущее племени, — подумал Хават. — Будущее племени Атрейдесов! А ведь в этом есть смысл…»
Он наконец заставил себя задать вопрос, которого избегал до сих пор. Боялся задать.
— Ты знаешь что-нибудь о моем герцоге — или о его сыне?
Непроницаемые синие глаза снизу вверх посмотрели в глаза Хавата.
— Что-нибудь?
— Какова их судьба?! — почти крикнул Хават.
— Судьба у всех одна, — неторопливо ответил фримен. — Герцог твой, говорят, уже принял ее. А что до Лисан аль-Гаиба, его сына… его судьба — в руках Лиета. А Лиет не сказал еще.
«Я мог и не спрашивать — я знал это и так».
Он вновь взглянул на своих людей. Они уже все проснулись. И все слышали. Они смотрели вдаль, на пески, и по их лицам видно было, что они поняли: на Каладан возврата нет, а теперь потерян и Арракис.