Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
Еще через несколько сот метров вездеходу пришлось снова остановиться. Холмы подошли к самому берегу, из воды здесь торчали острые камни, предупреждая, что плавание по озеру может быть опасным. Тогда Павлыш поднял вездеход в воздух и пошел над вершинами деревьев.
Сквозь тонкие голубые и зеленоватые ветви трудно было увидеть, что происходит в глубине леса, к тому же пошел дождь и все заволокло.
Павлыш пытался уговорить себя, что ему здесь очень интересно, что как биолог и путешественник он сегодня многое увидел, что он первооткрыватель, Колумб этого мира и потому очень доволен своим первым путешествием. На самом же деле настроение было гадким, и все время возвращалось видение того, как он тянет скользкий живой стебель из земли, как цветок превращается в комок красной слизи.
Может, вернуться? Павлыш представил себе, как войдет сейчас в тесный купол, полный чистых домовитых запахов, как с напускной строгостью посмотрит Клавдия и заявит, что он наверняка плохо прошел дезинфекцию на входе, а Салли начнет хлопотать у плиты, отдавая дань женскому желанию накормить охотника.
Лес оборвался у большой быстрой реки, которая впадала в озеро. Он подходил к реке плотно и густо — ни клочка свободной земли, деревья стояли в воде белыми стволами, как неуверенные в себе купальщики, не знающие, то ли им нырнуть и поплавать, то ли побрызгать на грудь ладошками и брести обратно к расстеленному на берегу полотенцу.
На дальнем берегу Павлыш увидел небольшой мыс, поросший травой и окаймленный полосой гальки. Туда он и направил вездеход, решив, что этот мыс будет крайней точкой его путешествия.
Когда Павлыш вышел из вездехода, вокруг было тихо. Только чуть журчала вода, обтекая камни. Словно он вошел в комнату, где только что кипел непринужденный разговор, но при виде неожиданного гостя все замолкли и смотрят на него враждебно, ожидая, когда тот уйдет.
— Скучно живете, — с вызовом сказал реке Павлыш, но ответом было молчание.
Отмахнувшись от печальных размышлений, Павлыш стал глядеть вдаль. Неподалеку начинался лес, низкорослый и чахлый, дальше от берега он становился выше, вершины были темнее. А еще дальше лес сливался с пеленой дождя, Павлыш заметил колоссальную обрывистую скалу. Впрочем, нет, вернее всего, это не скала, подумал Павлыш. Скорее это похоже на колонны — две, три, четыре… Колонны уходили в облака. «Вот это уже интереснее», — подумал он, и желание возвращаться домой пропало.
Павлыш поднял машину в воздух и полетел дальше. Через пять минут он приблизился к колоннам и мог разглядеть их как следует.
Больше всего, понял Павлыш, это похоже на стволы деревьев. Но стволы диаметром в несколько десятков метров и как бы сплетенные из множества канатов, каждый толще метра. Так как это сплетение было случайным, бессистемным, то в некоторых местах стволы расширялись, затем громадной шишкой, наростом, уходили в сторону, и все это сооружение было к тому же покрыто кустами, лишайниками, небольшими деревцами, выросшими из ствола. А в одном месте Павлыш разглядел даже уместившееся в развилке небольшое озеро, окруженное густым тростником. Потом он увидел пещеру — дупло, в котором мог бы уместиться трехэтажный дом, и у него даже появился соблазн нырнуть туда на вездеходе, но потом Павлыш представил себе, каким гадким характером могут отличаться его обитатели, и раздумал.
Кружа вокруг ствола, Павлыш медленно поднимал машину, и каждый последующий круг был все больше, потому что на высоте метров ста от ствола начали отходить корявые сучья, а ствол все тянулся вверх, пока не пропал, и только тогда Павлыш понял, что незаметно вошел в низкие облака, скрывавшие от него вершину дерева.
Павлыш включил прожектор. Сильный луч с трудом пробивался сквозь мглу, и Павлыш мог лишь угадывать, что перед ним сплетаются сучья. Когда он приблизился к стволу метров на пять, то увидел, как луч отразился от неподвижных красных глаз какой-то твари, которая наблюдала за вездеходом, ожидая, что он подойдет еще ближе, чтобы можно было его попробовать на зуб.
Вдруг машину дернуло, и Павлыш даже ударился локтем о пульт. Он не сразу понял, хватаясь за ручное управление, что локатор вездехода остановил и увел машину в сторону, чтобы не налететь на огромный горизонтальный сук — десятиметровой ширины эстакаду, уходящую вдаль, к следующему дереву.
Больше ничего увидеть не удалось, надо вернуться сюда, когда погода будет получше, решил Павлыш. Пожалуй, если это не диадема, то, по крайней мере, серебряное ожерелье. Ему удалось найти самые большие деревья в Галактике, а это уже открытие.
И Павлыш повел машину вверх на автопилоте, доверяя ему больше, чем собственным чувствам.
Так как поднимался он медленно, то прошло минут десять, прежде чем вездеход вырвался из облачного слоя.
Стало очень светло. Непривычно светло.
Над головой сверкало синее небо, более темное, чем на Земле, на нем горели редкие звезды. Под самым вездеходом в бесконечность уходила вата облаков. Ничем не нарушаемая, спокойная, белая и чистая.
Значит, вершины деревьев скрываются где-то внутри облака.
«Ничего, дома разберемся — локатор зафиксировал абрис дерева». Павлыш развернул вездеход и задал ему курс к лагерю, но опускаться в облака пока не стал.
Он пожалел, что раньше не догадывался подняться сюда. Запускал в этот чистый простор своих скаутов, а не подумал, какая замечательная психотерапия для удрученного смрадным влажным лесом человека — оказаться в просторе неба над надоевшими облаками.
Тут так хорошо дышалось…
Это тоже было психологическим эффектом — дышал Павлыш тем же воздухом, который был в скафандре.
— Отлично, — произнес он вслух. — Теперь, как станет тошно, буду летать сюда.
— Куда? — спросила Клавдия.
Оказывается, связь была включена, и Клавдия все это время слышала все его вздохи, проклятия и беседы с самим собой.
— Я возвращаюсь, — сказал Павлыш.
— Как полет? — спросила Клавдия.
— Очень интересный полет, — искренне ответил Павлыш. — И очень красивое небо.
Они неплохо пообедали. К счастью (должны же быть утешения), Салли набрала в экспедицию массу вкусных приправ и снадобий, Клавдия была великим мастером китайской кухни, и как-то Салли говорила Павлышу, что их группа славится на всю Дальнюю разведку кулинарными изысками. А разнообразие и изысканность в пище в дальней экспедиции — это особый шик, недостижимый даже на большом корабле, потому что обычно повара идут по пути наименьшего сопротивления, подчиняясь инструкциям, написанным на обертке сублимированных, консервированных и прочих полуфабрикатов. Надо иметь желание и воображение, чтобы превратить сухой суп из шампиньонов в сказочный соус к пышному бифштексу. Да и пышность бифштекса достигается лишь при высоко развитой интуиции: мгновением раньше, мгновением позже — и бифштекс превращается в стандартный кусок мяса, одинаковый на любом корабле или базе.