Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
Тогда возникает любопытная и не лишенная логики схема.
Существует определенный физический феномен — инкарнация под угрозой неминуемой смерти. Она возможна лишь для личностей экстраординарных, одаренных невероятной жизненной силой и, скажем, жизнелюбием. Но почему Анастасия?
Что-то в ней есть. Недаром же существует столько легенд о том, что именно она спаслась от расстрела. Почему этих легенд не рассказывают ни о Татьяне, ни об Ольге, ни об Алексее, наконец? Самозванки — все, как на подбор, Анастасии!
Эх, сейчас бы проглядеть все документы, связанные с расстрелом царского семейства. Ведь никто не изучал их под таким углом: а почему история выбрала в кандидаты на выживание именно Анастасию?
«Получается удивительная ситуация, о которой никто, кроме меня, и не догадывается, — думал Андрей. — Есть две группы людей, которые охотятся за действительным или вымышленным сокровищем. В одной находится двойник Ленина, потому что именно у него есть одно ирреальное достоинство — он унаследовал у вождя отпечатки пальцев. В другой группе состоит великая княжна, казненная по приказу того же Ленина. Зачем она нужна? Наверное, она помнит, что было в той шкатулке, куда она была отдана, как она выглядит…»
Алеша Гаврилин забормотал во сне. Невнятно и негромко, словно беседовал с кем-то на зверином языке.
«…А может, мне все это только кажется, — размышлял Андрей. — Может, она просто пожилая женщина, которая… постой, Андрюша, а что пожилой женщине делать в компании явных авантюристов и даже убийц? Зачем ей выпытывать у меня планы конкурентов и даже склонять меня к тому, чтобы шпионить за конкурентами?
Заметим: обе группы охотников за сокровищами сходятся в главном — существует шкатулка, она находится в Стокгольме, ее можно раздобыть.
Господи, как остаться скептиком, разумным холодным человеком, если тебя окружают выжившие из ума вожди и древние царевны!
А завтра надо будет заниматься делами Бегишева.
Ну и что, разве неинтересно?…»
Андрей проснулся, когда Алеша уже включил приемник и слушал какой-то ансамбль.
— Кто это? — спросил Андрей.
— «Машина времени», — ответил Алеша, — очень популярная группа.
— Ого. — Андрей взглянул на часы. — Так мы и завтрак проспим.
Завтрак они чуть не проспали. Во всяком случае, ресторан уже почти опустел и дамы-монархистки его покинули.
Зато Фрей сидел перед горкой сосисок и, насадив на вилку, макал каждую в горчицу и медленно засовывал в рот, оттяпывая по кусочку. Напротив него сидел Алик, который смотрел на вождя завороженно и лишь шевелил губами, подсчитывая, видимо, сосиски.
— А, пришел! — сказал Алик, увидев Андрея. — А то ваши уже ждут.
— Андрей Сергеевич сначала позавтракают, — откликнулся Гаврилин. — У них есть жесткий распорядок.
— А пошел ты, — неуверенно отмахнулся Алик, который терялся, когда наталкивался на сопротивление.
— Спасибо, — сказал Алеша и пошел к стойке, чтобы налить апельсинового сока.
— Ждут ведь, — воспользовался отсутствием Гаврилина Алик.
— А товарищ Иванов? — спросил Андрей.
— Мы кушаем, — ответил Ильич.
— Тебе налить сока? — спросил издали Гаврилин.
— Я сейчас сам подойду, — сказал Андрей.
Когда они стояли возле стойки и ждали свою яичницу, Алеша произнес:
— Запомни, умоляю, когда поедете! Какой адрес, понял? Это может оказаться важным.
— Ты меня уже нанял?
— Не время шутить, — сказал Алеша.
— Неужели за нами не будут следить?
— Обязательно будут. Но они могут вас потерять.
Алик встал со своего места и подошел ближе.
— Мне тоже омлета, — сказал он.
— Омлет кончился. — Повар был другой, незнакомый.
Так и неизвестно, что же стало с Эдиком и жив ли он. И кому он служил. Неужели милой старой даме Анастасии Николаевне?
— Не давай им тобой крутить, — предупредил Гаврилин. — Они хотят сломить тебя, понимаешь?
— А вы?
— А мы? Вопрос поставлен некорректно. Я в это понятие не вхожу. Мне ничего от тебя не надо, мне не нужны драгоценности, но я любопытен, как кот.
— Твои союзники, чего они от меня хотят?
— Эту проблему мы с тобой уже обсуждали. Они хотят «того же, чего хотел мой гимназический приятель Костя Остен-Сакен от его подруги Инги Зайонц, — любви».
Алик был готов воткнуть последние сосиски в рот вождю, но тот нагло делал вид, что его не замечает. И это зыбкое равновесие тянулось до тех пор, пока в ресторан не ворвалась возмущенная Антонина в норковой шубе и павловском платке. Хороша — как солистка ансамбля «Березка». Страшна — как валькирия из «Нибелунгов».
— И долго мы будем, — крикнула она с порога, — прохлаждаться?
И действие ее голоса было таково, что Ильич, протолкнув в глотку сосиску, покорно поднялся и направился к двери, за ним — Алик. Тогда Антонина перевела взгляд на Андрея и спросила:
— А вам что, Берестов, отдельное приглашение? Вы забыли, что состоите у нас на зарплате?
— И аванс взял? — громко произнес Гаврилин.
— Аванс не брал! — Андрей тщетно пытался попасть в тон соседу.
— Тогда никуда не ходи. Поиграем на бильярде. Потом к девочкам поедем, — заявил Алеша.
Андрей улыбнулся ему и пошел к Антонине.
— Ну то-то, — сказала валькирия и больно ущипнула его за бедро, когда он проходил мимо.
Бегишева в машине не было. Зато рядом с шофером сидел Аркадий Юльевич.
— Вас за смертью посылать, — заявил он Антонине. Остальных не заметил. Даже Ильича, чем тот был обескуражен. Фрей громко откашлялся, но это не произвело впечатления на посольского сотрудника. Шофер сразу взял с места, видно, знал, куда ехать.
Ехали молча.
Андрей подумал, что так, наверное, молчат десантники перед прыжком в тыл врага. Сидят в самолете и думают свои предсмертные мысли.