Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
— Крестный отец спит? — спросила Лидочка.
— А черт его знает, — ответил лейтенант. И Лидочка поняла, что на этот раз ответ лейтенанта следует понимать буквально. По какой-то, еще неясной для Лидочки причине лейтенант Шустов полагал, что ей может грозить опасность. А он вовсе не был похож на человека, который ни свет ни заря приходит за девицей от офицерского безделья…
— А что нового о Петренко? — спросила Лидочка.
— Ему повезло. Пуля пронзила мышцы. Выкарабкается.
— Не нам судить, — сказала Лидочка и смутилась — почему она должна учить морали лейтенантов?
— Судить будет суд, — согласился лейтенант.
Они вышли на площадь Тишинского рынка и направились вдоль сквера. Рынок лишь недавно открылся, но первые белорусские торговцы, что привозят утренними поездами сардельки и сметану, уже располагались на тротуаре.
Лейтенант крутил головой, словно искал злоумышленников, Лидочке он сказал о белорусских торговцах:
— Ну что будешь делать? Они нам своей грязью весь район погубили.
— Вы бы отвели им место, наняли бы уборщиков…
— Ничего не помогает — не хотят за собой убирать. Рынок.
Последнее слово прозвучало ругательно. Свобода торговли, хотя и приносит прибыль, для милиции — источник беспокойства.
В отделении было мало народу. У дверей стоял «газик» с решетками на окнах, туда сажали каких-то сонных оборванцев. В коридоре было пусто и пахло дымом хороших сигарет. Андрей Львович провел Лидочку к себе в комнату, разделся сам и повесил ее пуховик на вешалку в углу комнаты. Она села за стол, лицом к окну. Перед глазами была Васильевская улица. Надо будет сегодня позвонить этой Алене. Жаль, что она не взяла с собой сумку, в которую положила записку с телефоном, а то можно было бы зайти к ней прямо из милиции. Ее дом где-то рядом.
— Я вас пригласил, — заявил лейтенант безличным голосом чиновника, не имеющего ничего общего с галантным ее приятелем, который провожал ее от дома до отделения, — чтобы снять с вас показания относительно перестрелки, имевшей место по Средне-Тишинскому переулку вчера утром.
— Но вы же все знаете.
— Лидия Кирилловна, — сказал лейтенант, — вчера мы разговаривали. А сегодня мне к следователю идти, показывать, что сделано.
— А разве вы не следователь? Я думала, что вы как комиссар Мегрэ.
— Давайте без шуток, — осадил ее лейтенант. — У нас не Франция. У нас следствие ведет прокуратура.
— А вы?
— Мы ей помогаем, — сказал лейтенант, и Лидочка поняла, что его не устраивает такой порядок вещей, он предпочел бы французские порядки.
— Значит, вы как служебная собака, — рискованно произнесла Лидочка. Но лейтенант почему-то не обиделся, а понял ее правильно.
— Вот именно, — сказал он. — Мы прибегаем, берем след, догоняем, хватаем, получаем пулю в живот, а Чухлов разбирает бумажки и проявляет неудовольствие. Все верно.
— Чухлов — это следователь?
— Следователь прокуратуры, — уточнил Шустов. — Мы с вами поговорим, а он прочтет.
— Так, может, ему лучше сразу поговорить со мной?
— Если он сочтет нужным, то он вас вызовет. А может, не вызовет. У него тридцать дел, только и успевает закрывать.
Они помолчали. Этим Лидочка выражала сочувствие своему знакомому милиционеру. Но оказалось, зря.
— И это хорошо, — признался Шустов. — А то бы меня вообще делами завалило. Я же за день два-три раза выезжаю, в городе беспредел. Когда мне все расследовать?
— Значит, он не успевает, и вы не успеваете, — поняла Лидочка.
— Но записать все нужно, — закончил разговор лейтенант. — Вы оказались одной из двух свидетельниц.
— А кто вторая? — Лидочке вдруг стало обидно, что она потеряла монополию из-за того, что какая-то бабуся с шестого этажа выглянула на шум.
— Как кто? Забыли, что ли? Лариса, ваша соседка, — она же тащила его.
— Я думала, что она — потерпевшая.
— А в чем она потерпевшая? Что пальто кровью испачкала?
— Ее могли убить.
— Но ведь не убили.
— Вы жестокий человек, лейтенант.
— Жизнь заставляет… Не улыбайтесь, я даже не шучу. Вы бы насмотрелись на то, что я вижу, — вообще бы в человечестве разочаровались. А я терплю. Жена бывшая меня просто умоляла — Андрюша, уйди из розыска, будем хорошо жить, устроишься, как человек. Чудачка. Я же авантюрист.
— Значит, вами управляет не совесть?
— А вы детективы читали? Наши, совковые?
— И не деньги?
— Теперь за американские принялись. Давайте перейдем к делу. Меня в любой момент могут отозвать. Чует мое сердце, надвигается бешеный день. Итак, начнем с начала: ваше имя, отчество?
— Берестова Лидия Кирилловна.
— Год рождения?
— Тысяча девятьсот пятьдесят девятый.
— Вот бы никогда не подумал.
— А что вы подумали?
— По крайней мере, на десять лет моложе.
— Нет, к сожалению, я гожусь вам в тети.
— Очень любопытно. Только я вас тетей называть не буду.
— Я этого и боялась.
— Проживаете по адресу…
— У вас указано.
— Что можете сообщить по поводу событий, имевших место возле вашего подъезда вчера, в семь часов утра? Почему вы так рано поднялись?
— Я провожала мужа в командировку.
— Куда?
— Это имеет отношение к делу?
— Возможно.
— Он улетал в Каир, на конференцию по коптскому искусству.
— Он что, этим искусством занимается?
Лидочка уловила в вопросе снисходительность настоящего мужчины, который занимается настоящим делом, к недомерку-искусствоведу.
— В частности, он разбирается и в этом. Иначе зачем бы египетскому правительству его приглашать?
— Не знаю, — отрезал лейтенант.