Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
— По инструкции, наверно, нельзя мертвых трогать, — сказала Лидочка.
— Какая, к черту, инструкция, когда передо мной моя лучшая подруга и я не могу поверить, что ее нет! Я же ее звала, я ей искусственное дыхание хотела сделать — ты скажешь, что я дура? Я не дура — у меня нет ближе человека, это все равно что половина меня самой умерла.
Лидочка понимала Соню — и ее ужас в полутемной квартире, и дикую нелепую надежду на чудо, и одиночество, и даже страх перед тем, что еще вчера было близким ей человеком.
— А когда она умерла? — спросила Лидочка.
— Ой, они при мне не говорили. Там приехал еще один, осматривал — я их не знаю. Я ушла, как разрешили, а они — не задерживали. Сказали, потом вызовут. Я знаешь что думаю — я думаю, что она долго не спала и переживала. И наконец решилась. Решилась — ночью. Ночью всегда делаются самые темные дела, правда? Мы с тобой спали, а она глотала эти чертовы таблетки и запивала их — меня бы сразу вырвало, мой организм бы сопротивлялся. А она, наверное, хотела умереть…
Соня допила кофе, отставила чашку и вдруг зарыдала. Сквозь рыдания прорывались слова:
— Ну как же так… ну зачем я уехала? Если бы я рядом была, она бы осталась жить… я убью его!
Лидочка не хотела спрашивать, кто этот негодяй, которого Соня считает виновником смерти подруги. Будет время — расскажет.
— Надо Татьяне Иосифовне сообщить, — сказала Лидочка. — Туда надо позвонить?.. Съездить?
— Зачем ездить? — удивилась Соня. — Там есть сторожка — как бы комендантский пункт. В ней телефон. Оттуда она в Москву звонит. А если не ответит, то в Дом творчества можно позвонить. Там тоже телефон есть. Только давай не сразу позвоним. По большому счету, Татьяне до лампочки — есть Аленка или нет. Я знаю. А мне сейчас говорить об этом — нет сил.
— Соня, тебе надо немного отдохнуть, — сказала Лидочка. — Может, ты поспишь у меня?
— А можно? — спросила Соня.
На нее смотреть было страшно. Не помогли ни коньяк, ни кофе.
— Я тебе постелю на диване. И ты поспишь.
— Ой, спасибо, Лидочка! Ты настоящий человек, с большой буквы.
Сонечка с облегчением налила себе еще рюмку коньяка и выпила.
— Теперь мы, так сказать, не за рулем, — сообщила она. — Имеем право на заслуженный отдых.
Она как будто вылила все слезы и отдала все эмоции, а теперь была пуста, словно шкура, сброшенная змеей, и мысль о сне казалась ей самой сладкой мыслью на свете.
Соня покорно и молча стояла у книжных стеллажей, ожидая, пока Лидочка постелит ей на диване, потом ушла в ванную.
— Я тебе этого никогда не забуду, — сообщила она Лидочке на прощание и тут же заснула — через минуту уже похрапывала. Она спряталась во сне от всех тяжких мыслей.
Через пять минут, Лидочка как раз мыла чашки и рюмки, позвонил Шустов.
— Извините за беспокойство, — сказал он. — Вы меня узнаете?
— Теперь я узнаю вас даже среди ночи по двум словам.
— По каким словам? — не понял сыщик.
— По любым словам, — ответила Лидочка.
— Понятно. Какие-нибудь инциденты были?
— Вы имеете в виду покушения на меня или инциденты вообще?
Шустов не стал уточнять.
— А как комендант? — спросил он.
— Вы его пугнули?
— Я никогда никого не пугаю.
— Но вы сказали ему, что вам известно, что только он знает про номер машины.
— Может быть, — сказал Шустов, словно судьба Лидочки его уже не так волновала. — Но если у вас есть три минуты, то расскажите, что за история с вашим звонком Елене Флотской?
— Какая история?
— Вы давно знаете ее?
— Я ее вообще не знаю.
— Мне что, зайти к вам и взять у вас показания?
— Андрей Львович, мы с вами уже неплохо знакомы, — сказала Лидочка. — Вы же знаете, что я не отношусь к преступным личностям.
— Это мало о ком можно сказать с уверенностью, — ответил Шустов, и Лидочка не знала, шутит он на этот раз или нет.
— Но мне кажется, что я к этой категории не отношусь, — упрямо повторила Лидочка.
— Вам лучше знать.
— Если у вас есть лишнее время, то приходите, снимите с меня показания. Но я думаю, что на этом этапе вам лучше заняться другими делами.
— Почему?
— Потому что мне достаточно двух минут, чтобы рассказать вам всю правду и только правду.
— Хорошо. Говорите, а потом я решу, что с вами делать.
— Вас смущает, что я прохожу сразу по двум делам?
— Это только у меня, — пояснил Шустов. — А сколько еще следователей и сыщиков вами занимаются?
— Вы будете слушать?
— Уже слушаю.
— Мой дед — археолог, — сказала Лидочка. — В свое время, когда вас и на свете не было, он попросил некую Маргариту Потапову, она же Маргарита Флотская, взять на хранение шкатулку с бумагами и археологическими находками, интересными и ценными лишь для моего деда. Вы меня слушаете?
— Внимательно слушаю. Продолжайте.
— Мой муж тоже археолог и занимается теми же проблемами. Так что записи и материалы ему очень нужны. Но Маргариту Потапову арестовали в сорок первом году, и следы ее затерялись.
— Отдали черепки в безопасное место! — фыркнул лейтенант. — Лучше бы обратно в землю закопали.
— Ну вот, они не могли оценить грядущих опасностей. Им казалось, что Маргарита — вне опасности. Ее муж был заместителем наркома и членом ЦК.
— Таких-то в первую очередь и ликвидировали.
— Он был верным сталинцем!
— И что же?
— Я с вами не спорю. Я просто объясняю вам ситуацию. Мы долго искали следы Маргариты Потаповой или ее родственников. И вот совсем недавно мне удалось узнать, что дочь Маргариты — Татьяна Иосифовна Флотская жива и живет под Москвой. И вчера я к ней поехала.