Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
В дверь постучали.
Вернулась Иришка.
— Я оставила микрофон у Роберта, — сказала она. — Его папа сказал, что это интересная и довольно дорогая штучка — такой микрофон снимает разговор со ста метров. Вы видели, как его поставили?
— Иначе бы я не пошла его искать.
— И вы не врете, что одного из этих людей в самолете увидели?
— Не вру.
Иришка села на край кровати. Она смотрела перед собой.
— Отец придет к вам, — сказала она. — Он тоже не думает, что вы какая-нибудь злодейка. Просто вам дела нет до наших бед.
— А что за беды? — удивилась Лидочка.
— Она… Алла… Мама решила приехать раньше. Она чего-то хочет. Фазер весь в психе.
— Но я тем более могу помешать…
— Вы не мешаете. Вы нормальная. Это я дура, что на вас бочку катила. Нет, лучше, чтобы вы остались. Как буфер, как свидетель.
— Твой отец этого не хочет.
Иришка не отвечала. Она плакала по-взрослому, замерев, только слезы катились по щекам.
Потом она убежала.
Из коридора она хрипло сказала:
— Я вас очень прошу!
И хлопнула дверью — спряталась в своей норке. Через час постучал Слава. Он втиснулся в узкую, как раз по нему, щель, но входить не стал.
— Я все обдумал, — сказал он. — Лучше если вы останетесь. И вы должны меня понять. Меня всюду выслеживают! Почему я должен был думать, что вы не из их компании?
— Я не из их компании. Но ничего доказывать я не буду.
— Иришка вам верит.
— Завтра я уеду в гостиницу.
— Я обещаю, что это не повторится, — сказал Слава. — Но если вы так хотите, то конечно.
Он закрыл за собой дверь и тихо пошел вниз.
Глава 10
На следующее утро Лидочка собиралась уходить на поиски дома, и телефонный звонок застал ее в коридоре. Она автоматически протянула руку и дотронулась до трубки. Забылась.
Но трубку не сняла. И потому злобный окрик Славы:
— Не смейте трогать! Это меня! — застал ее с протянутой рукой.
— Я не трогаю, — виновато сказала Лидочка.
Слава оттолкнул ее. Он был бледен, руки тряслись. Напился с утра, что ли?
Головы краснодарских родственников торчали из дверной щели. Чутье у них было звериное. Челюсти мерно двигались, пережевывая толстые шматки сала. Наверное, так смотрят коровы на бегущего мимо волка. Смотрят в ужасе, но жевать не перестают.
Славе волей-неволей пришлось говорить в окружении слушателей. Он накрыл трубку горсточкой.
— Да, — сказал он. — Да, это я. Конечно, я! Какой рейс? Значит, в Лондоне… В это время жуткий трафик! — В голосе прозвучали жалобные интонации.
Потом была короткая пауза. Настолько короткая, что Лидочка не успела уйти, и ей пришлось выслушать конец разговора.
— Но почему так срочно? Ведь мы же договаривались… Нет, конечно, я понимаю, что в моих интересах. Но я как-то не готов… Конечно, встречу. И Иришка будет.
Слава положил трубку осторожно, как неразорвавшуюся гранату.
Он тупо смотрел в стену, но, видно, был не настолько огорчен, чтобы не понимать, что стоит в прихожей не один. Не оборачиваясь, он сказал:
— А Бог располагает.
Эти слова послужили сигналом для родственников. Василий, не переставая жевать, спросил:
— Она звонила?
— А? Что?.. Она звонила, — согласился Слава.
— Та она ж через две недели обещалась приехать, — сказала Валентина.
— Вот именно.
«Ну, теперь я спокойно могу переехать в гостиницу. Места не хватит», — подумала Лидочка.
— Она нас попросить может, — сказал Василий.
— Вряд ли, — ответил Слава. — Оставайтесь.
— А мы думали, уедем — твоя Алла и приедет, — сказала Валентина. — А то они порядки начнут свои наводить. Права предъявлять.
— Нет, — сказал Слава тихо. Потом повторил решительнее: — Нет!
Поглядел в сторону двери, увидел смущенную Лидочку.
— Я уже вчера знал, что она решила приехать раньше, — сказал он, сглотнув слюну. — А вот сейчас точно сказала. Рейс и время. Послезавтра. Нет, не говорите, Лидия. Я еще вчера вас просил — останьтесь. Мне нужно, чтобы остался один нормальный человек в нашем сумасшедшем доме.
Сверху спускалась Иришка. Она была в халате, на голове небольшое неопрятное гнездо. Не намазана, отчего глазки казались маленькими.
— Что? — спросила она громко. — Она приезжает?
— Послезавтра, — ответил отец.
— И что же ее подтолкнуло? — задумчиво произнес Василий. — Что ее обеспокоило?
Почему-то краснодарские родственники повернулись к Лидочке. Может, они в самом деле думали, что Алла заподозрила Лидочку в далекоидущих планах.
Когда к вечеру Лидочка вернулась домой, осунувшийся Кошко сидел на кухне. Он окликнул ее и затащил пить чай.
— Лидия Кирилловна, — сказал он, вспомнив, что у Лидочки есть отчество, — я хочу настойчиво попросить вас от своего имени и от имени Иришки. Оставайтесь у нас. Место есть. Мы для моей бывшей супруги очистим большую спальню на втором этаже. Я так и предполагал. Никому вы не помешаете. А в нашем сложном положении мне нужна ваша поддержка. Вы такой надежный человек, Лидия Кирилловна. В конце концов, вам недолго потерпеть. И она тоже побудет и уедет. Я вам слово даю.
«Господи, — подумала Лидочка, — на нем лица нет. Приезд Аллы, тем более происходящий в таком форс-мажорном темпе, совершенно выбил его из колеи. Он боится ее! Он боится, что она залезет к нему в постель и заставит выполнять супружеский долг. И тогда у него остается одно спасение — кричать Лидочке: спаси, будь свидетелем, что я не хотел!»
Лидочка оборвала нить своего воображения.
Тем более что Слава умудрился перевести разговор в совершенно неожиданное русло.
— К тому же, — сказал он, — сумма, которую вы заплатили моей маме, значительна для нас. У нас каждый фунт на счету. И, наверное, мама уже все растратила. Она же такая мотовка!