Весь Кир Булычев в одном томе
Шрифт:
Игорь и Бригитта вылезли и стали под большое темное дерево. Было уже совсем темно и немного страшновато. Бригитта взяла Игоря за руку. Невидимый, прожужжал большой жук, сделал круг над Игорем с Бригиттой, потом улетел по своим делам. Красные задние огоньки джипа, прыгавшие по дороге, замерли у освещенного окошка бензоколонки. Из машины выскочила темная фигурка Ко Ко и вошла в домик.
Через три минуты красные огоньки снова запрыгали. Ко Ко вел джип задним ходом. Игорь и Бригитта забрались в машину, и она показалась им уютной, привычной и давно знакомой.
Еще через полчаса кончились и пригороды Рангуна. Последняя одинокая ракета взлетела над маленьким домиком у дороги, и вокруг воцарилась полная темнота. Только фары джипа высвечивали извилистую полосу асфальта да иногда загорались, ослепляя, огни встречной машины, и тогда Ко Ко выключал свои фары, и встречная машина тоже начинала подмигивать, чтобы не ослепнуть и не потерять из виду дороги. Если же машина фар не гасила, то Ко Ко говорил: «Большой грузовик, тяжелый». К дороге близко подходил лес. Странный лес, похожий на осиновый. Когда свет фар, попадая на деревья, освещал тонкие прямые стволы и вороха опавших листьев, казалось, что машина едет по подмосковному лесу.
— Это что? — спросил Игорь. — Джунгли?
— Нет, не джунгли, — сказал Ко Ко. — Это каучуковые плантации. Резиновые деревья.
— Они называются гевеи, — сказала Бригитта. — Мы сюда в прошлом году ездили. Сейчас не видно, а днем можно посмотреть — на каждом дереве прорезана в коре полоска и подвешена банка. И резиновый сок стекает в банку. А утром эти банки собирают и сок сливают в ведра. Когда он застынет — получается чистый каучук.
Но в темноте не видны были ни банки, ни чистый каучук, и Игорь пожалел, что они едут не днем, а то можно было бы остановиться и набрать немного каучука.
— Здесь тигры есть? — спросил Игорь.
— Какие тигры? — засмеялся Ко Ко. — Тигры около города не живут.
— Ну а кто здесь водится?
— Не знаю. Олени, наверно. И всякие птицы.
Потом лес прекратился, и слева потянулось большое озеро с изрезанными берегами. Кое-где по берегу стояли маленькие пагодки, такие белые, что даже в темноте их было видно.
— Отсюда воду берут для города, — сказал Ко Ко. — В этом озере нельзя купаться.
— Водохранилище, — сказала Бригитта.
— Ну, может, водохранилище, — согласился Ко Ко. Он, наверно, не знал такого слова.
Вдруг машина резко затормозила и остановилась у края поля, заросшего высокими растениями, немножко похожими на очень большую кукурузу. Ко Ко взял фонарик и вынул из-под сиденья нож.
— Подождите здесь, — сказал он, — я сахарного тростника нарежу.
— Это сахарный тростник? — удивился Игорь. — Он же очень большой.
Ко Ко срубил несколько стеблей, каждый куда выше его, и очистил их от листьев. Потом положил стебли в машину, отрезал по куску и передал Игорю с Бригиттой.
— Можно жевать, — сказал он. — Очень вкусно.
Толстые стебли и в самом деле были сладкими, их сок был как сахарный сироп.
Бригитта сосала-сосала тростник и потом стала дремать. Голова ее клонилась к Ко Ко.
— Не спи, — сказал Ко Ко.
— Укачивает в машине, — призналась Бригитта. — А так я не хочу спать.
— Если ты заснешь, я тоже могу заснуть. Я не люблю, когда рядом спят: мне самому хочется. Ты лучше мне что-нибудь рассказывай. Или пой песни.
— Я не умею петь, — сказала Бригитта.
— Ну, тогда я буду петь, — сказал Игорь. — Я хоть плохо пою, но могу петь довольно громко.
И он запел песню про барабанщика.
Так они и ехали. Игорь пел песни, Ко Ко смотрел на дорогу, а Бригитта громко хрустела сахарным тростником, чтобы не заснуть.
Проехали мимо странного сооружения — в поле стояли колонны, покрытые сверху каменной крышей, а вокруг, насколько было видно, по полю были расставлены рядами каменные кубики.
— Это что такое? — спросил Игорь.
— Английское кладбище, — сказал Ко Ко. — Тут англичане похоронены, которые на войне с японцами погибли. Не очень давно.
— Во Вторую мировую войну? — спросил Игорь.
— Меня тогда еще на свете не было, — сказал Ко Ко, — а отец был молодой. Англичане убежали, их японцы победили, и японцы у нас стояли два года или три. Они были плохие, и отец ушел в партизаны, в армию Аун Сана. А потом англичане вернулись и выгнали японцев. И наши воевали вместе с ними. А потом и англичане ушли. У нас уже была своя армия, и мы не хотели никаких хозяев.
Джип притормозил у развилки дорог.
— Здесь нам налево. Если поедем направо, приедем в Пегу, а налево — в Пром, к Иравади.
— А я в Пегу была, — сказала Бригитта. — Там есть памятник Будде. Он лежит, и его ступня больше меня.
— Почему лежит? — удивился Игорь.
— Так вот, лежит, и все.
— Так надо, — сказал Ко Ко.
— Интересно, сколько времени?
— У меня есть часы, — сказала Бригитта. — Я будильник взяла. Он в свертке с едой.
Игорь развернул сверток и вынул будильник. Цифры на будильнике светились.
— Полдевятого, — сказал он.
Еда в свертке очень вкусно пахла, и Игорю захотелось есть. Видно, запах донесся и до Бригитты, и она сказала:
— Мы так чаю и не попили.
— Ужинать будем позже. Нельзя терять времени, — сказал Ко Ко.
— Ну, хоть по кусочку пирога.
— Ты как маленькая! — сказал Ко Ко. — Нам долго ехать, и у нас мало денег. — Потом он подумал и добавил: — Ну, только по одному кусочку.
Игорь разломил пирог на три части, и они поехали дальше.
Еще через полчаса показались тусклые огоньки деревни.
— Здесь остановимся на несколько минут, — сказал Ко Ко. — Я пойду в разведку, а вы сидите тихо.