Вещи, которые я хотела сказать (но не сказала)
Шрифт:
– По крайней мере, я не пускаю слюни на член Уита Ланкастера, отчаянно желая попробовать его на вкус, - бросаю я ей в ответ.
– Ты сука, - огрызается она.
– А ты бессердечная пизда, которая носит слишком много косметики, - бросаю я ей в ответ.
Она ахает. Как и ее друзья. Внезапно над нами появляется тень, и я с трудом сглатываю, опуская голову, чтобы увидеть блестящие черные туфли, стоящие прямо рядом с моими поцарапанными мокасинами.
– Мисс Сэвидж, - говорит директор Мэтьюз. – Пройдемте со мной
Я таращусь на него, затем указываю на девочек. – Но что насчет них?
– Что насчет них?
– повторяет он, его брови взлетают вверх.
– Они начали это. Они плохо отзывались обо мне, я просто пытаюсь защититься...
Мой голос затихает, и я плотно сжимаю губы. Мои аргументы бессмысленны.
Никто меня не слушает. Никого это не волнует.
– В этой школе проблемы не решаются обзывательствами, особенно такими грубыми, например как то, что я только что услышал от тебя.
– Он подходит ближе, его пальцы сжимаются вокруг моего плеча. – И я действительно слышал, как ты это сказала. Так что пойдем со мной, пожалуйста.
– А как насчет моего обеда?
– слабо спрашиваю я. Я беспорядочно складываю вещи обратно на ближайшую полку.
– Думаю, сегодня ты его пропустишь, - радостно говорит он, разворачивая меня и выводя из столовой.
Я слышу, как девушки заливаются смехом, когда я ухожу. Мы выходим из здания, и я смотрю направо, замечая Уита, стоящего со своими приспешниками, его взгляд направлен только на меня, когда он смотрит, как я иду с директором в его кабинет, как преступник, которого ведут в камеру смертников.
Такая чушь.
Как только мы оказываемся в кабинете Мэтьюза, он закрывает и запирает дверь, затем прислоняется к передней части своего стола. Я сижу в кресле прямо перед ним, и он так близко, что я чувствую, как его штанины касаются моих коленей. Я пытаюсь отпрянуть назад, но это бесполезно.
Он в моем личном пузыре, и я никак не могу избежать его.
– Почему ты назвала мисс Атертон пиздой?
Это слово сорвалось с его губ так легко, что я на мгновение растерялась.
– Она назвала меня сукой.
– Поэтому вы решили, что будет нормально обозвать ее в ответ.
– Его тон невыносимо ровный.
– Она говорила обо мне ужасные вещи. Они все говорили.
Он приподнимает бровь. – Например?
Я отказываюсь повторять эти истории. Достаточно того, что он мог подслушать.
– Обвиняет меня в том, что я занимаюсь... вульгарными вещами с некоторыми мальчиками в кампусе.
– Ты занимаешься вульгарными вещами с некоторыми мальчиками в кампусе?
– спрашивает он, скрещивая руки перед собой.
Я замолкаю от его обвиняющего тона. Он мне не верит.
– Конечно, нет. Все меня ненавидят.
– И все же они все говорят о тебе, так что я предполагаю, что некоторым из них ты нравишься. Скорее всего, какому нибудь мальчику.
Когда я поднимаю
– Я уже видел, как такое случалось раньше, мисс Сэвидж. Девочка, подвергшаяся остракизму со стороны своих сверстников. Начинают распространяться слухи. Большинство из них преувеличены, но в них всегда есть доля правды.
Он наклоняется вперед, придвигаясь ближе, и я отшатываюсь.
– Мальчики тоже меня ненавидят, - шепчу я. – Они все меня ненавидят.
Он изучает меня, его взгляд блуждает, изучая меня. Я смотрю в ответ, не съеживаясь под его пристальным взглядом. Мне нечего скрывать. Здесь я не ошибаюсь. Мое единственное преступление - это то, что я назвала пизду пиздой.
Она это заслужила.
– Если мы найдем каких-нибудь мальчиков в твоей комнате в общежитии, тебя исключат, - говорит он, его слова смертельно серьезны. – После отбоя в твоей комнате не будет никаких развлечений с противоположным полом.
Он говорит это так, как будто я уже это делала.
– Что, если бы я была лесбиянкой? Тогда все будет в порядке?
– перечу я.
Его рот сжимается в твердую линию, губы исчезают почти полностью. – Ты не лесбиянка.
– Вы не можете ничего знать точно, - говорю я тихим голосом.
Он выпрямляется, все еще пристально глядя на меня, его руки теперь покоятся на бедрах.
– Ты получишь наказание.
– За что?
– За оскорбление мисс Атертон. Называть кого-то пиздой противоречит школьным правилам, - говорит он, обходя свой стол, чтобы устроиться в кресле.
Я вздыхаю с облегчением, расслабляясь теперь, когда он не так близко.
– На сколько дней вы мне отстраняете?
– Три. Считая сегодняшний. А также в понедельник и вторник следующей недели. О, и ты отстранена от сегодняшнего футбольного матча, - говорит он, вытаскивая розовый блокнот из ящика стола и начиная царапать по нему ручкой.
Важное событие. Я ненавижу футбол. И с кем бы я сидела и смотрела игру? Я никому не нравлюсь. У меня нет друзей.
Он протягивает мне записку о задержании.
– Ты можешь идти.
Я хватаю свой рюкзак с пола и поднимаюсь на ноги, готовясь уйти.
– Мисс Сэвидж?
Остановившись, я бросаю взгляд через плечо на директора Мэтьюза.
– Я бы на твоем месте следил за своим ртом. Из-за этого у тебя снова будут неприятности.
Я покидаю его кабинет, не говоря ни слова, с высоко поднятой головой, в животе урчит. Я спешу в столовую, проскальзываю внутрь как раз в тот момент, когда звенит звонок, и нахожу еще один сэндвич — не мой любимый, но сойдет — и беру пакет чипсов, воду и колу, прежде чем подойти к кассе, чтобы заплатить.