Вещи, которые я хотела сказать (но не сказала)

Мерфи Моника

Но то, что мы делаем, - это полный пиздец. Я устала все время чувствовать себя полным дерьмом. Я просто хочу быть нормальной.

“Действительно?” Его тон говорит мне, что он мне не верит.

“Да, правда”, - парирую я. “И я хочу вернуть свой дневник”.

Его взгляд сужается. “Я еще не дочитал его до конца”.

“Просто— какой в этом теперь смысл? Отдай его обратно. Ты уже узнал все мои секреты. Что еще нам остается сделать? Разве ты недостаточно шантажировал меня?” - спрашиваю я, отводя от него взгляд, мой желудок сжимается от нервов. Мне ненавистна

мысль о том, что он узнает, что я сделала с Джонасом и Йетисом, но это обязательно произойдет. Мой дневник у него уже почти два месяца. Я почти не верю ему, когда он говорит, что еще не закончил его.

Он, вероятно, готов раскрыть, что знает мой самый большой секрет прямо сейчас. Он сбросит бомбу, она взорвется, и ничто из этого никогда не закончится.

Уит соскальзывает с моего тела и с кровати. Он стоит на ногах, смотрит на меня сверху вниз, его взгляд задумчивый, когда он кладет руки на бедра. “Ты хочешь, чтобы это закончилось”.

Я киваю, натягивая одеяло повыше, пока оно не оказывается у моего подбородка. "Да. Хочу”.

“Мой отец сказал, что я должен перестать трахать тебя”.

Я сбрасываю одеяло и сажусь прямо, шок пробегает по моим венам, леденя кровь. “Какого черта, Уит? Ты сказал своему отцу, что мы вместе?”

“Я сказал своему отцу, что трахаюсь с кем-то, а не что я с кем-то. Это большая разница,” - поправляет он, его слова - оружие. Напоминая мне о моем месте. “И я никогда не упоминал твоего имени”.

“Слава Богу”, - выдыхаю я, пытаясь игнорировать боль, которую его слова заставили меня почувствовать.

Он не заботится обо мне. Мы просто трахаемся. Я знаю это.

И все же это все еще причиняет боль.

“Я женюсь на кое-ком”, - объявляет он, и у меня отвисает челюсть. “Не прямо сейчас, но это уже решено”.

“Тебе даже нет восемнадцати”, - замечаю я.

”Скоро будет”.

“И что, ты тогда женишься?” - недоверчиво спрашиваю я.

Он морщится. “Конечно, нет. Мы слишком молоды для этого. Но мы должны быть вместе. Я и моя будущая невеста. Нам нужно начать делать из этого шоу — из наших отношений. Мы поступим в колледж. Мы будем парой все это время. Я попрошу ее выйти за меня. Мы устроим пышную свадьбу в Ньюпорт-хаусе. Это будет все, чего только могла пожелать моя мать.”

Он описывает это таким монотонным голосом, что я знаю, он не верит ни единому своему слову. Он этого не хочет.

Так почему же он это делает?

“Это то, чего ты хочешь?” Я спрашиваю его.

Он засовывает руки в карманы джинсов, отворачивая голову. Как будто он не может встретиться со мной лицом к лицу. ”У меня нет права голоса“.

”Ты наследник одного из самых больших состояний в мире, и у тебя нет права голоса в том, на ком жениться?" Я вылезаю из кровати и начинаю расхаживать по комнате, потрясенная тем, что он мне говорит. “Это чертовски смешно”.

“Это ты сейчас ведешь себя чертовски нелепо”, - говорит он мрачным голосом, его глаза холодны, когда он наблюдает за мной. “Ты не можешь судить меня. Моя ситуация может показаться тебе безумной, но это нормально

в наших социальных кругах, частью которых ты не являешься. Создаются совпадения, необходимые слияния. Родословные должны быть сохранены”.

Я игнорирую оскорбление. Когда дело доходит до Уита, у меня определенно становится толще кожа. “Итак, если бы ты женился на скромной девушке, скажем…Нью-Мексико, тогда это заставило бы всех Ланкастеров перевернуться в своих могилах?” Я бросаюсь на него. Я не знаю, почему я выбрала Нью-Мексико. Я даже не знаю, что я говорю, но то, что он говорит мне, прямо взято из исторического романа.

Как у британских королевских особ. Он на самом деле посмеивается, самодовольный ублюдок.

“Скорее всего. Жизнь не так проста, как ты думаешь, Сэвидж. На меня возлагают большие надежды с самого рождения, особенно потому, что я первый мужчина. Единственный мужчина от моего отца. Я должен поддерживать определенный имидж, и есть обещания, которые я должен сдержать перед своей семьей”.

“Вполне понятно”. Я этого не понимаю, но неважно. Будет легче, если я просто приму это и уйду от этого раз и навсегда. “Теперь ты можешь уйти”. Я указываю на дверь.

Он внимательно смотрит на меня и говорит: “Я верну тебе твой дневник”.

“Ты сделаешь это?” Мой голос скрипуч, и я с трудом сглатываю, борясь с внезапными эмоциями, поднимающимися во мне. Возвращение дневника означает, что он действительно больше меня не увидит. Я та, кто выдвинула это требование в первую очередь, но да поможет мне Бог…

Я буду скучать по нему.

“Дай мне время до Хэллоуина”. Я начинаю жаловаться, но он поднимает руку, заставляя меня замолчать. “Мы сейчас организуем вечеринку, и у меня много дел. После этого я могу вернуть его тебе. Это всего на несколько дней, Сэвидж. Ты можешь подождать.”

“Хорошо,” - шепчу я, наблюдая, как он направляется к моей двери. Он останавливается там, его рука на ручке, спиной ко мне.

“Это действительно то, чего ты хочешь?” Он произносит это как вопрос, как будто хочет, чтобы я что-то сделала. Сказала что-то. Например, умоляла его остаться.

С моей стороны не будет никаких просьб. Я не буду опускаться так низко. Но если он оглянется назад, я скажу "нет". Если он скажет, что будет скучать по мне, я приглашу его в свою постель.

Но он ничего этого не делает. Он остается на месте, рука все еще на ручке, спина и плечи напряжены.

“Прощай, Уит,” - твердо говорю я.

Он не отвечает. Просто открывает и закрывает дверь, не оглядываясь на меня.

24 глава

Уит

Это было правильно - уйти от Саммер сегодня вечером. Последние пару недель я изо всех сил старался воздвигнуть стены, делал все возможное, чтобы избегать ее. Когда это не срабатывало, я трахал ее без чувств. Использовал ее так, как будто она для меня ничто. Я бы не посмотрел ей в глаза, не сказал бы тех дерьмовых вещей, которые обычно делаю. Эти слова, которыми она питается.