Веселая офисная жизнь
Шрифт:
Чего с нее взять, с этой Клавы, у которой и детства то нормального с красивыми игрушками и любящей мамой не было. А жизнь состоит из сплошных понуканий какого-то отребья, с которым она почему-то вынуждена жить, подумала я.
Моя знакомая ректор, кстати, через полгода тоже подала в отставку.
9. Кто на самом деле абьюзер
Мы сидели в кабинете втроем, я, знаменитая Мурена, в имени которой работница сделала сразу несколько ошибок, и Варя, всегда бледная и никакая, но умудрившаяся потом родить ребенка для себя от женатого
Мурена всегда что-то вещала, Варя делала вид, что ее слушает, а я пыталась справиться с тем объемом работы, который мне вменяли со словами – только ты это перелопатишь.
В кабинет к нам должна была переехать женщина из другого отдела, которую мы знали поверхностно. Она занимала какую-то должность, обязанности которой были какими-то расплывчатыми, что-то между специалистом, кадровиком, завхозом и секретарем в одном лице.
По итогу эта Галя делала все и ничего. С утра она уезжала куда-то по делам и могла вернуться только к окончанию рабочего дня, рассказывая, что везде пробки и очереди. Когда звонили в банк, куда она якобы должна была отвезти документы, там отвечали, что ее сегодня не было.
И Галя начинала выкручиваться, уверяя всех, что она была в Суде, в пенсионном фонде, канцелярию приобретала для офиса, да что угодно врала, лишь бы ее не заподозрили в том, что она занималась нелегально подработкой – развозила в рабочее время посылки и документы по адресам.
Нелегально – потому что нам как госслужащим нельзя заниматься никакой деятельностью, кроме педагогической. Выходило так, что Галя получает официальное жалование, да еще умудряется всех обхитрить.
Это можно было понять, конечно, ведь у нее были жуткие долги по кредитам, которые Галя брала постоянно, не успевая погасить один, как тут же влезая во второй. То машина ей нужна была не подержанная, а непременно новый джип, то огромный телевизор, то последние модели гаджетов, поскольку те уже устарели.
И жила Галя в какой-то старенькой деревяшке под снос, совершенно ничего не делая в убогой квартире и ожидая, когда власти их переселят в комфортное жилье в удобном районе.
Дети ее давно уже были взрослыми, но двое дочерей и сын, который уклонялся от службы в армии, жили с ней. Она была разведена по документам для того, чтобы провернуть какие-то махинации с жилплощадью. И даже взяла опекунство над ребенком с ограниченными возможностями, который жил у ее мамы.
А в квартире прописала кучу своих родственников, начиная от прабабушек и заканчивая какими-то племянниками и племянницами, которые тоже, кстати, жили в малюсенькой почти сгнившей двухкомнатной квартире на первом этаже. Как они все там помещались, мы, коллеги, представить не могли.
Одно мы слышали каждый день ясно, что Галя варила всей этой ораве огромную кастрюлю самой дешевой вермишели и заправляла ее такой же тушенкой, но все равно все были голодными, поскольку никто, кроме нее, не работал.
И даже муж, которого она обзывала тунеядцем, но разъехаться с ним по меркантильным причинам не могла. Собственно, о муже Гали мы слышали всегда только плохое. Единственным его плюсом была его эффектная внешность и то, что он когда-то Галю добился, долго и красиво за ней ухаживая.
А еще мог
Галя приходила иногда с синяками и ссадинами, с упоением рассказывая подробности очередной стычки с мужем. А потом добавляла, что это все из-за ревности, и они успели уже с ее Лешей помириться. И даже как-то хихикала откровенно, намекая на секс.
Хотя иногда такие разборки обрастали новыми деталями – сломанным Гале носом или ребрами. И мы понять не могли, зачем Галя, которая, в принципе, не зависела от того самого Леши, продолжает его в своем доме терпеть.
Тем более, как она себя сама позиционировала, эта женщина была вполне тихой и безответной. Симпатичной, конечно, но не красавицей и не сердцеедкой, чтобы ее ревновать. С хитрецой, молчаливой и прибедняющейся, но никак не провокатором такого поведения мужа.
Наше мнение о Гале изменилось, когда ее пересадили к нам в кабинет. И распределили обязанности между нами поровну, а потому она не могла теперь уехать по своим делам, но продолжала отлучаться, изворачиваясь на ходу и подставляя нас.
Нам приходилось делать ее работу, за которую никто не доплачивал, пока она типа ездила в банк или еще куда-то. Первой перестала ее прикрывать Варя, сообщив, что проблемы долгов ее не касаются. И Галя молча это проглотила, но через время нашла способ Варе отомстить.
Галя вообще в конфликты не вступала, а продолжала делать то, что считала нужным. Если начальство просило ее не пропускать документы, она их пропускала, чтобы сделать все по-своему. А если просили сделать быстрее, то она специально растягивала работу на целый день, попивая чай и наблюдая, как все вокруг начинают нервничать и выходить из себя.
Если ее просили закрыть дверь, когда сквозняк, то она как будто бы забывала это сделать. А когда было душно в кабинете, то она, наоборот, молча закрывала двери.
И оставляла как бы невзначай на столах коллег свои чашки и личные вещи. И без спросу могла, например, что-то подойти и взять из чужого выдвижного ящика. И всегда делала вид, что она либо не слышит, либо не понимает то, что от нее требовали уже раздраженно и выходя из себя.
И мы начинали осознавать, за что и почему ее муж периодически поколачивал. Она сама подчеркивала, что ей нравится его доводить. Она знала его манеру ревновать и специально начинала переписываться с какой-то коллегой, прячась и не давая в руки мужа телефон. А он при этом себя накручивал и зверел.
Заканчивалось все мордобоем и букетами с цветами и мольбами на коленях простить.
Через некоторое время Галя и Варя сцепились в каком-то скандале, хотя вторая всегда была незаметной и тихой, но, видимо, постоянные подставы коллеги ее вывели из себя так, что Варю трясло от негодования, а вот Галя, наоборот, снова делала вид, что она не понимает, почему на нее так орут. И даже пустила слезу.
Варя же, та самая тихоня, говорила потом, что она не знает, что на нее нашло, такое раздражение, что ей захотелось Галю просто чем-то огреть по башке.