Весёлая жизнь в департаменте смерти
Шрифт:
Грелль и Рон уже тоже справились. Ники лежал на дорожке, на его груди стояла газонокосилка. Вульфганг сидел у стены без сознания. Фрак его был в крови, а коса валялась далеко на газоне.
Я вздохнула с облегчением, хотя в душе продолжали тесниться тревожные предчувствия.
Снова послышались шаги.
– Что здесь происходит? – послышался голос Уилла.
– Всё не может так закончиться! – взвизгнул Ники. – Мы должны отомстить!
С этими словами он достал один из своих ножей.
– Ники, что ты делаешь!? – вскрикнул Людвиг.
Ники
– Ники, что ты тут натворил?! – кричал кто-то.
И всё…
Падение. Забвение. Пустота…
========== История 4 Последствия конференции Глава 9 Пробуждение ==========
В голове звон. Пытаюсь открыть глаза, но веки снова слипаются, и я проваливаюсь в какой-то болезненный размытый сон, а, может, это воспоминание, воспоминания того страшного вечера. Я слышу, как кто-то кричит моё имя. В этом знакомом родном голосе слышится ужас. Кто это кричал?
Я опять просыпаюсь. Снова звон в голове. Снова размытая белая картина перед глазами. Где я?
Опять звенящий голос. Я не могу понять, что он говорит.
Но вскоре звон рассеивается, а мир вокруг меня начинает обретать более чёткие очертания.
– Где я? – только и смогла я прошептать.
– Очнулась наконец-то, - кто-то вздохнул с облегчением. – Ты в медпункте.
– Что!? – от этих слов я вскочила и вскрикнула от резкой боли в боку. Сознание вдруг прояснилось.
Я схватилась за больное место, пытаясь унять боль. Под пальцами я ощутила слегка влажные от крови бинты.
– Не вскакивай ты так, а то хуже будет.
Приоткрыв глаза, я увидела улыбающуюся физиономию Рона.
– Что я здесь делаю? – выдавила я свозь зубы. Боль не утихала.
– А ты не помнишь?
– Я помню, как мы дрались с немецкими жнецами, - глубоко вздохнув, я почувствовала, что боль притупилась. – Мы их победили, а потом Ники…
– Да. Ники метнул нож и попал в тебя.
– Что?! – я удивлённо посмотрела на Нокса. Он продолжал улыбаться.
– Знаешь, жнецы обычно более неуязвимы.
– Тогда почему мне так плохо?
– Жнецы, которые были людьми, физически слабее обычных жнецов.
– В каком это смысле? Я же не один раз с Греллем дралась и побеждала его. А он человеком никогда не был.
– Это да. Я имею ввиду… Любая рана нанесёт тебе больший урон, чем любому другому жнецу департамента.
– Почему мне сразу об этом не сказали?
Рон пожал плечами:
– Не знаю. Сначала, наверное, пугать не хотели, а потом просто забыли.
Вздохнув, я упала на подушку. Боль почти утихла.
– Чего я ещё не знаю?
– В смысле? – удивился Нокс. – Как будто я это знаю! Хотя… на счёт твоей раны… теперь, когда ты очнулась, за неё можешь не беспокоиться.
– Почему это?
– Потому что жнеца в тебе все же больше, чем человека.
– То есть…
– Гробовщик спец в таких делах. Он сказал, что к вечеру ты уже забудешь об этой ране.
– Хорошо было бы. Хотя, зная Гробовщика…
– Ну, да. Но в этот раз он вроде не шутил, - Рон развёл руками.
Я закрыла глаза и углубилась в воспоминания вчерашнего вечера.
– Кто же тогда кричал моё имя? – прошептала я.
– А?
– Когда я теряла сознание, я слышала, что кто-то кричала моё имя. Но кто?
– А-а. А ты не помнишь?
Я попыталась вспомнить этот голос, полный боли и ужаса. Воспоминание шевельнулось у меня в душе. Я снова услышала этот голос и теперь узнала его.
– Грелль… - выдохнула я, открыв глаза.
– Ага. Он, конечно, об этом никогда не скажет, но ты ему нужна.
Я удивлённо посмотрела на Рона.
– Ну, да. Он принёс тебя сюда. И я вроде как слышал, как он у тебя прощение просил за то, что втянул в эту историю.
– Не верится…
– Я не вру!
– Если не врёшь, проверим?
– Ладно, - пожал плечами Рон.
Я попыталась встать, но рана отозвалась резкой болью. Я сжала зубы, но уже не ложилась.
– Может, полежишь? А то с меня шкуру спустят за то, что позволил тебе вставать.
– Не хочу!
Я села на край кровати. Боль отпустила.
– А где сейчас Грелль?
– Работает за двоих, - сказал Рон, но поймав на себе мой вопросительный взгляд, продолжал: - Мистер Т. Спирс обвинил его в том, что произошло, и сказал, что он будет работать и за тебя, пока ты не выздоровеешь. Странно, но мистер Сатклифф даже не попытался спорить.
– Да. Не верится. Наверное, потому, что никогда не видела такого Грелля. Мне даже жалко его.
– Я тоже не видел. Но вот кому я точно сейчас не завидую, так это Ники.
– А, да. А что с немецкими жнецами?
– Депортированы к себе домой. А Ники… ну, в общем, задержан. Ждут отчёта из нашего департамента.
– В смысле?
– Он чуть не убил тебя, а убийство жнеца - тяжкое преступление. Я не знаю, что делают с убийцами, но точно могу сказать, что их участь не завидна. Так что, Ники попал…
– Ясно, но только я не пойму. Грелль же тоже чуть не убил Вульфканга. Почему его не?..
– Во–первых, на конференции подобное случается очень часто. По правилам это запрещено, но, если случится, никто не возникает. Только немецкие жнецы такие дотошные. А во-вторых, Вульвганг, в отличии от тебя, был тогда в сознании. Часок полежал и оклемался. С тобой было гораздо хуже…
Спустя пару часов я уже ходила по палате и пыталась уговорить Рона пустить меня хотя бы переодеться из этих больничных лохмотьев в нормальную одежду. Гробовщик был прав, мне стало гораздо лучше, рана не болела, а бинты уже казались лишними.