Веселые неприятности трех путешественников в Скандинавии
Шрифт:
Я накупил самых лучших карт Швеции, и мы с компасом в руках пожирали расстояния, пересекали потоки, взбирались на горы по пологим склонам.
— Эге! — говорили мы. — Как подумаешь, что все это придется делать на местности!..
И наши физиономии расплывались от счастья, смешанного с гордостью. Длинные ноги Эмиля покачивались, готовые преодолевать пространства. Что касается меня, то я чувствовал, что поспеть за ним могу лишь с большим трудом. Аристид же чувствовал себя несколько утомленным уже сейчас.
— Я, — не уставал повторять адвокат, — не отношусь к тем людям, которые думают, что узнали страну, проехав ее по железной дороге! Я намерен посмотреть всё!
— И я тоже! — отвечал я. — Нам нечего спорить на этот счет.
Наконец, после многочисленных препирательств, вызванных крайним возбуждением, было решено, что путешествие начнется в Швеции. Нам предстояло по железной дороге Кёльн — Ганновер — Гамбург добраться до Любека, а там сесть на пароход, отправлявшийся в Стокгольм. Плавание обещало быть замечательным. Мы решили, что, пересекая север Германии, постараемся осмотреть всё самое примечательное.
Июнь тянулся очень долго, несмотря на то, что содержал всего тридцать дней. Солнце сияло по пятнадцать часов в сутки, и я был едва жив. Воображение уносило меня далеко. Я не мог найти себе места. Я тренировался подобно заправскому жокею перед скачками: долгие прогулки по просторам Сен-Дени должны были приучить меня к выносливости в седле; когда же я карабкался на Монмартрский холм, тот буквально раздувался от гордости, потому что в этот момент заменял собой настоящую гору. Легкие мои привыкали к интенсивному дыханию. Отсюда мой взгляд окидывал великую столицу, которую я про себя называл Парижским океаном. Потом, спустившись, я с легким презрением поглядывал на прохожих, которые, никуда не собираясь уезжать, шагали себе по обыкновенным улицам, в то время как существуют дороги, бегущие по узким теснинам, существуют равнины, на которые грозно обрушивается море, а не просто течет мирная Сена, и я, признаюсь, жалел их — они никогда не увидят Норвегии!
Из «Словаря практической жизни» г-на Г. Белеза [71] я постарался почерпнуть сведения, необходимые путешественникам. Прежде всего он рекомендовал запастись паспортом. В наших канцеляриях на это уходит гораздо меньше времени, чем в иностранных. Господин Белез советовал предпочесть паровые суда парусным. Таково было и наше мнение. Он убеждал взять в дорогу немного рома и табака. «Эти два продукта, — объяснял он, — если ими угостить в нужный момент, помогут завоевать доверие и дружбу матросов, а уж с ними-то никогда не стоит портить отношений». Я старательно переписал эту рекомендацию. Господин Белез настаивал на большом количестве обуви и на том, что самой удобной одеждой являются резиновые плащи (!). Наконец, заканчивая свои напутствия, он буквально умолял захватить с собой огнестрельное оружие, но не столько для того, чтобы защищаться, сколько для того, чтобы подать сигнал о помощи. «Потому что, — писал он, — есть, к сожалению, масса примеров, когда туристы, падая, ломают себе ноги и гибнут на близком расстоянии от мест, где им была бы оказана помощь, если бы они могли дать о себе знать хотя бы звуком выстрела».
71
Белез Гийом Луи-Гюстав (1803–1878) — французский писатель-популяризатор. Автор книг по истории Франции, Священной истории, истории Древнего Рима, мифологии и др. Полное название книги, упоминаемой Ж. Верном, таково: «Словарь практической жизни в городе и деревне, содержащий познания общеполезные и ежедневно используемые, а также полезные советы в следующих областях: 1) Религия и воспитание, 2) Законодательство и администрация, 3) Финансы, 4) Промышленность и торговля, 5) Домашняя экономика, 6) Сельскохозяйственная экономика, 7) Телесные упражнения и общественные игры». Впервые «Словарь» был выпущен издательством «Ашетт» в одном томе большого формата в 1859 г., имел большой успех и переиздавался всю 2-ю пол. XIX в. уже в 2-х томах.
Фраза господина Белеза несколько длинна, но в конце концов она дошла до меня и привела в полное восхищение. Я тогда подумал, что лучше уж стараться не упасть, чем заботиться о том, чтобы вызывать помощь!
Снабженные столь ценными рекомендациями, мы отправились за покупками. На фабрике Дееля и Майора каждый из нас нашел для себя великолепный резиновый плащ ценою двадцать пять франков. В наше дорожное снаряжение еще входили чемодан из свиной кожи, с полотняной подкладкой, солидная трость и саквояж с ремешком из лакированной кожи. Я к тому же стал еще счастливым обладателем револьвера. Кроме того, каждый получил по оплетенной бутыли с водкой, киршвассером или ромом. Адвокат купил коленную чашечку осла, чтобы черпать воду из горных потоков. Она обладала одним ценным качеством: самая чистая влага в ней становилась вонючей. Я вооружился английской записной книжкой, снабженной надписью «Патент Генри Пенни», Аристид — нотной тетрадью для записи народной скандинавской музыки, а Эмиль — счетной книгой, так как он заведовал нашей кассой.
С большим трудом все вместе мы наскребли 3500 франков. С такой суммой можно было отправляться хоть на край света.
Две тысячи франков мы обменяли на иностранную валюту, а еще тысячу обратили в переводной вексель на одного стокгольмского банкира.
Один из моих друзей, за тридцать лет заработавший в деловых кругах прочную репутацию, представил меня барону Ротшильду.
Прежде я не был знаком с этим крупным финансистом и тем не менее вошел в его бюро весьма уверенно — в конце концов, я был клиентом. Разумеется, он даст мне вексель, но я заплачу ему проценты и комиссию; следовательно, барон Ротшильд станет моим должником. Итак, я вошел с высоко поднятой головой — в конце концов, человек, вносящий в банк сумму в полторы тысячи франков, имеет право держаться независимо.
Генрих Гейне [72] рассказывал, что однажды ночной горшок господина барона целый день простоял в его приемной и вся толпа просителей натыкалась на него по дороге в кабинет банкира. Я поклялся самому себе, что, если подобный предмет окажется на моем пути, я не сниму перед бароном шляпу, и не из заносчивости, а чтобы отплатить за удар, нанесенный моему чувству собственного достоинства. К счастью, я не подвергся этому испытанию.
Короче, я получил вексель на… [73] банк в Стокгольме, но никто не обратил на меня никакого внимания. Я состроил презрительную гримасу (!) барону, сидевшему за настоящим частоколом из ручек звонков на его рабочем столе, свысока посмотрел на него и ушел.
72
Гейне Генрих (1797–1856) — великий немецкий поэт и публицист.
73
Название банка отсутствует. (Примеч. фр. изд.)
Мои товарищи, в свою очередь, запаслись кучей рекомендательных писем, адресованных французским консулам в Швеции и даже какому-то врачу в Христиании [74] . Это показалось мне совершенно излишним.
Наконец июнь миновал, но отъезд перенесли на второе июля. Еще день задержки. Мы уже давно трогательно распрощались с заплаканными родственниками. Была также достигнута договоренность, что, если кому-нибудь из нас суждено будет погибнуть в пути, труп на родину мы возвращать не станем.
74
Христиания — старое название города Осло, который тогда еще не был столицей, поскольку Норвегия входила в состав объединенного шведско-норвежского королевства.
Есть в Париже Центральное северное агентство. Там мы заказали билеты до Стокгольма через Любек. В этот порт надо было прибыть так, чтобы подняться на борт судна в пятницу вечером пятого июля. Следовательно, если мы хотели задержаться на сутки в Гамбурге, времени терять было нельзя.
Билеты в вагон поезда и в каюту первого класса стоили двести десять франков. Втроем мы отправились в агентство, и там глаза мои не могли оторваться от картины, изображавшей, как «Свея» пересекает Балтику.
Взяв деньги, агент вручил нам маленькие красные тетрадочки, листки которых постепенно будут отрывать по дороге, и билет, открывавший дорогу на борт «Свей».
Наконец-то пришел этот вторник. Я уже в течение восьми дней не выходил из дому без резинового плаща и дорожной сумки.
Пусть мои читатели не пожимают плечами. Возможно, небо обделило их тягой к путешествиям, воображением и способностью находить на больших дорогах только хорошее. Если же священный огонь в них горит, то пусть читают мои записки и получают из них сведения о ценах на вещи и услуги транспорта. А потом пусть отправятся в Швецию, Норвегию, Данию! Это страны не для всех, там не найдешь удобств! Но что за важность? Это ведь и есть настоящее путешествие! Равнины, горы, леса, ручьи, стремительные потоки, реки, озера, моря, скачки верхом, пешие переходы, езда в почтовой карете, на двуколке, на какой-нибудь таратайке, крутые подъемы, опасные спуски — у вас будут все условия, чтобы сломать ногу к своему огромному удовлетворению, и если вы испытаете хотя бы половину того счастья, что выпало на мою долю, то богатых впечатлений и чудесных воспоминаний вам хватит до конца ваших дней!