Весенние игры в осенних садах
Шрифт:
– Наслышана. Но, знаешь, она уже привыкла к этому, ведь Христя была переполнена фантазиями. То есть мама отнеслась к этому вымыслу как к детским бредням. Перед тем Христя уже успела обвинить своего отца, что у него есть любовница, и рассказать, как она их выслеживала. Но знаешь, ведь жизнь не состоит из подобных глупостей, я не очень-то все это брал себе в голову, и хотя оно меня донимало, готов был с этим мириться. У меня не было основания для развода. А теперь оказалось, что именно благодаря этим фантазиям основание нашлось. Она оставила меня потому, что я гулял. Но ведь человеку, обвиняющему тебя в том, что ты соблазнял ее маму, невозможно доказать, что ты не перетрахал всех ее подруг и всех
– В этом есть своя закономерность. Ваш брак все равно был обречен. Ведь рано или поздно она довела бы тебя до ручки. А по мере того, как росла твоя писательская известность, возрастала бы и ее ревность. Так что благодари судьбу, что она улетела в Америку.
– Пробую благодарить, да не получается.
– Это просто привычка, понимаешь? Привычка. Ты привык жить с ней, и тут вдруг все обрывается. Становится неуютно. Но это пройдет. Думаешь, когда я решила, что все – хватит с меня любовных романов, жаль терять время на них, мне было легко? Я просто решила для себя раз и навсегда: у меня есть наука. И это главное. У тебя есть литература. Что может быть более важным? Множество писателей обходились без женщин или, по крайней мере, не привязывали себя к ним. Шекспир, Ницше, Кэрролл, Борхес… Да таких самостийных и впрямь бесчисленное множество. Ты же знаешь. Налей мне.
– Но я так не могу. Чтобы совсем без…
– Если ты имеешь в виду секс, то фактически… – она выпила, – собственно говоря, я могу пойти ради тебя на определенные жертвы. Так сказать на переходный период. Я себя на этот счет уже проверила – никакой привязанности. Понимаешь, о чем я? Это для меня как почистить зубы. Иногда я себе это позволяю. Исключительно ради гормонального обмена, ну, чтобы прыщики не высыпали и всякое такое. Легкий секс перед сном и никаких чувств.
Марта была симпатичной девушкой, хотя и не в моем вкусе. Миниатюрная и хрупкая, в постели она могла оказаться заправской наездницей. Но что значит годами смотреть на женщину исключительно как на приятельницу, с которой можно выдуть море вина: в один прекрасный момент, когда ты возжелаешь ее трахнуть, у тебя не встанет. Я не сомневался, что меня ожидал бы именно такой конфуз, и не стал развивать тему сексуально-оздоровительных отношений.
Марта уделила мне час своего драгоценного времени, оторвав его от научных занятий, и ушла домой, а я остался один на один с шампанским и дурацкими мыслями, которые становились все расхлябаннее, пока не разбежались, как тараканы, и я почти совсем вырубился.
– Можно возле вас? – прозвучал чарующий голос где-то в небесах, в безграничной синеве, в магнитной печали звезд и планет, а затем покатился, покатился и замер у меня над головой.
Я механически кивнул. Напротив меня за столик села златокудрая девушка. Она была симпатична. Более того – она была классной. Эти полные страстные губы! А грудь призывно выпирала из-под блузки, заставляя мои волосатые руки инстинктивно и радостно почесываться. Все достоинства новоявленной я оценил в считаные секунды, достаточные для того, чтобы отвести деланно равнодушный взгляд и снова превратиться в китайского мудреца. И все же вернуться в прежнее состояние ничегонедуманья не удавалось, появление девушки выбило меня из колеи, она неудержимо притягивала к себе мои взгляды и внимание.
Похоже, она договорилась с кем-то о встрече, и хотя я вовсе не был настроен на трали-вали с незнакомкой, собираясь честно выцедить оставшееся в бутылке вино и свалить домой, однако же и сидеть вот так без слов, ощупывая взглядом мелькающие задницы, или медитировать на пятно с очертаниями совы было, право, неловко, ведь таким образом я рисковал и сам превратиться в сову, по крайней мере, в глазах окружающих.
Подплыл официант. Она заказала кофе,
Дождавшись официанта с бокалом и кофе, я спросил, смогу ли я угостить ее шампанским. Она взмахнула длинными ресницами, словно бабочка крыльями, и взгляд ее взлетел прямо на кончик моего носа. Нос мой не был шедевром архитектуры еще с того далекого дня, как его перебили, и что она там разглядывала, осталось для меня загадкой. Ее уста-пионы приоткрылись ровно настолько, чтобы в них могла закатиться горошинка, и я услышал ответ: «Можете», после чего они раскрылись ровно настолько, чтобы в них вместилась вишня. И это был явный прогресс. Она смотрела, как я наливал шампанское, а уголки ее губ озарялись улыбкой. Я поднял бокал и изрек привычную банальность:
– Выпьем за знакомство?
– А ведь мы с вами знакомы, пан Юрий. Правда, в одностороннем порядке, – улыбнулась она. – Меня зовут Ульяна.
Она сделала аккуратный глоточек и поставила бокал на стол. Ну да, этого следовало ожидать, ведь в «Вавилон» приходила специфическая публика, здесь преимущественно все всех знали.
– Ах, так, – кивнул я, – значит, вы читаете «Поступ»?
– Конечно. Это моя любимая газета. Но я также читала «Девы ночи». Вы действительно пережили все то, что там описано?
После бутылки шампанского я всегда готов рассказывать обо всем, что пережил. Я распустил все паруса и поплыл по своему привычному фарватеру. Ульяна оказалась на удивление говорливой, и со стороны общение с ней выглядело так, словно мы знакомы уже бог знает сколько времени. Она услышала от меня все, что ее интересовало о редакции «Доступа», о каждом из журналистов в частности и о моих творческих планах лет на сорок вперед. О судьбах Украины мы речь не вели. Когда мы допили бутылку, в ее голосе задрожала именно та легкость, которой мы всегда добиваемся, спаивая девушку. Однако меня не оставляло тягостное подозрение, что она кого-то ждет. Ну, разве может такая красотка быть одна?
Когда он появился, я сплетал очередную паучью сеть и уже видел, ясно видел, как Ульяна, расправив ангельские крылышки, летит мне навстречу. И вдруг такой облом. Он плюхнулся в кресло возле нее, небрежно развернувшись ко мне боком, и сказал: «Привет!» Он сказал «привет» не мне, а только ей и одновременно чмокнул ее в разрумянившуюся щечку. Это был парень студенческого возраста, возможно, ее однокурсник, высокий, неуклюжий, с прыщиками-хотеньчиками на морденции и нахальным выражением там же. Если вы видели когда-нибудь карту Полинезии, усеянную малюсенькими коралловыми островками красного цвета, то будете иметь полное впечатление о том, как выглядела его физиономия. Излишне говорить, что выражение его лица мне не понравилось. Манеры тоже. Он делал вид, будто и не заметил, что его девушка минутой раньше разговаривала со мной, меня он подчеркнуто игнорировал. Ну и хрен с ним.
– Что ты пьешь? – поинтересовался Прыщик, словно на столе кроме пустой бутылки из-под шампанского стояла еще целая батарея напитков, и безо всяких церемоний отхлебнул из ее бокала. – Классно, – сказал он, облизываясь.
Он все еще продолжал сидеть боком ко мне, пожирая глазами свою кралю и совершенно не обращая внимания на того, кто сидел напротив.
– Я пью шампанское, это меня пан Юрко угостил, – ответила Ульяна, после чего весь тот архипелаг прыщиков-хотеньчиков развернулся по экватору на 45 градусов. Лицо его просветлело, когда он услышал, кто я, он даже изобразил что-то наподобие улыбки и протянул лапу. Моя ладонь утонула в ней, как нога Золушки в солдатском кирзаче.