Весенняя красавица
Шрифт:
Всякий раз, возвращаясь с охоты, перепачканный кровью и насытившийся сырым мясом, зверь искал то, чего ему не хватало. В каждой комнате его изводили воспоминания о Коре — мои воспоминания. Не находя ее, он рвал и метал от горя.
Однако разрушенный дом был мелочью в сравнении с тем, что зверь сотворил со сторожкой. Он даже оторвал половицы в поисках пропавшей половины своей души.
После каждого полнолуния я просыпался в южном саду, голый и наполовину засыпанный землей, словно пытался покрыть себя почвой, которой некогда касалась
Из раза в раз зверь рыл ямы, уничтожая все, что она нам оставила. Я ненавидел его и ненавидел себя.
Тем не менее, я ничего не мог с собой поделать.
Но после грядущего полнолуния мне не суждено было проснуться в южном саду. Если бы Кора нас отвергла, я бы не проснулся вообще. И зверь больше никогда не разрушил бы ничего, созданного ею.
Лед и горечь вновь сковали мое сердце. Я попытался согреться глотком бургундского, но вино так и не стало тем, что мне хотелось пробовать на вкус.
— Ты добилась успеха в своем саду.
— За ним ты тоже наблюдаешь из своей башни? — в ответе Коры сквозили знакомые холод и горечь. — Мог бы спуститься и помочь мне.
После того как она избегала меня долгими днями?
— Ты хочешь, чтобы я был так близко к тебе?
— С чего бы мне не хотеть? — бросила вызов она. — Ты причинишь мне боль?
— Не боли тебе нужно бояться, — не со мной. Вопреки тому, что наши со зверем мечты и желания совпадали.
Мы хотели Кору на четвереньках. Войти в нее и неустанно брать, слушая ее крики, эхом разносящиеся по каждой комнате поместья. Со мной она кричала бы от возбуждения и удовольствия.
Со зверем, скорее всего, от боли и страха.
— И чего же мне бояться рядом с тобой? — упрямо поджав губы, Кора потянулась к своему бокалу.
— Когда я рядом, твое тело готовится принять меня, — резко ответил я. — Сладкие лепестки у тебя между ног раскрываются и пахнут твоим нектаром. Соски твердеют и жаждут моих прикосновений, как бутоны солнца. Ты повторяешь, что не хочешь отдаться мне с любовью в сердце и позволить использовать тебя для моего удовольствия. Но если я весь день буду рядом, как долго ты продержишься, прежде чем наклонишься передо мной и взмолишься поглубже в тебя войти?
— Я не стану, — судорожно ахнула Кора и покраснела.
Скорее всего, она и впрямь не стала бы. Не моя упрямая Кора. Каким бы сильным ни было ее желание. Какой бы влажной она ни была между ног. Какой бы глубокой ни была ее боль.
В итоге я — и зверь — молили бы ее…или брали свое. Он так рвался на волю, что у меня удлинились ногти, и заострились клыки. Увы, из-за каменной эрекции страдать приходилось мне. Мой голод и потребность в Коре не знали границ.
Тем не менее, зверь все равно был близок к освобождению.
— Выходи за меня замуж, — приказал я. Мой голос вырывался изо рта рокочущим рычанием.
— Освободи меня, — потребовала Кора, не отводя взгляда.
«Еще нет», — хотел сказать
— НИКОГДА! — взревел он.
Сдвинувшись назад на стуле, Кора округлила глаза. Испугалась.
Сражаясь за самообладание, я сжал край дубового стола и впился в него когтями.
«Она боится», — увидев страх Коры, зверь начал прорываться наружу, стремясь защитить ее.
Он не понимал, что защищать ее нужно было от него. Призвав на помощь всю свою силу воли, я сдержал непреодолимый порыв выпустить его и позволить сделать свое дело. Я вцепился в стол и безмолвно боролся со зверем.
Тишину разорвал оглушительный треск.
Ахнув, Кора посмотрела на расколовшийся стол и вскинула руку ко рту, приглушая вскрик.
Неверие и удивление. Не страх.
Зверь отступил.
Она посмотрела на меня поверх ладони.
— Хорошо, — робко прошептала Кора, — теперь ясно, что случилось со всей мебелью.
Возможно, если бы из мебели хоть что-то осталось, я бы нагнул Кору и вонзил член в жаркий шелк. Я бы заставил ее выкрикивать мое имя и ослабил мучительное желание, наполнив чрево горячим семенем.
Мы со зверем не во всем отличались.
И на этот раз я первым встал и ушел.
****
Зверь чувствовал каждое движение Коры, и я всегда знал, чем она занималась, даже находясь в другом крыле поместья или на улице.
Утром пошел дождь, поэтому вместо работы в саду Кора удалилась в библиотеку и несколько часов читала. Затем она вышла, и я услышал шорох в юго-восточном крыле возле кухни. Постояв у подножья лестницы, Кора начала подниматься. Каждый ее шаг сопровождался звоном цепи.
Она почти добралась до верха башни, когда я наконец-то осознал, что сейчас увижу ее. Кора не колебалась и не медлила. Зверь так радовался ее визиту, что легко согласился одеться и поспешно натянуть джинсы.
Тяжелая деревянная дверь всегда была открыта, и едва Кора поднялась по верхним ступеням, как я сразу же увидел ее. До чего же она была красива со светлыми волосами, заплетенными в свободную косу, с полными розовыми губами и стройными босыми ногами. Та же юбка, что была на Коре в день ее прибытия, скрывала натренированные бедра и на каждом шаге обвивала колени. Блузка без рукавов облегала бока и пышные груди.
Сам я не потрудился даже надеть рубашку или до конца застегнуть ширинку. Я быстро расчесал волосы пальцами и, встретив Кору улыбкой, постарался показать ей, как рад нежданной встрече.
Но взгляд лазурных глаз так и не поднялся к моему лицу. Немного покраснев, Кора посмотрела на мой живот и, быстро отвернувшись, взмахом руки указала на лестницу.
— Я и забыла, сколько здесь ступенек! Помнишь, как мы раньше бегали сюда наперегонки?
— Да, — я помнил все, связанное с ней.
С отстраненным видом и нежной улыбкой Кора потерялась в воспоминаниях, но тогда прищурилась.