Весенняя страсть
Шрифт:
– Мне это совсем не нравится, – захныкал какой-то трус. – Женщина не должна себя так вести. Посмотрите-ка на нее. У нее нет души. Она ведьма. Отпусти ее, Алан. Она накличет проклятие на всех нас.
– Я-то не боюсь ее, – пробормотал Дикон, занося меч и готовясь к удару; ветер донес до Николь его запах. Но тело девушки не собиралось долго раздумывать. Меч, словно без ее ведома, отразил удар Дикона, все услышали, как громко лязгнул металл о металл.
Гибкое тело Николь увернулось от удара; благодаря годам тренировок движения девушки стали легкими и быстрыми. Изловчившись, Николь молниеносно всадила меч глубоко в живот
– Вот теперь хватайте ее! – торжествующе завопил Алан.
Оставшаяся в живых троица кинулась на девушку, пытаясь подмять ее под себя. Николь были невыносимы их прикосновения, и она изо всех сил отбивалась ногами и руками. Тщедушный парнишка с криком откатился, зажимая рукой нос, из которого хлестала кровь, но двое других сумели прижать Николь к дороге, улегшись ей на руки.
– Злобная сука! – прорычал Алан, пиная девушку в ребра.
Николь моментально сжалась в комок, защищаясь от следующего удара.
– Ты перебила половину моих людей, ранила меня, из-за тебя я потерял лошадь и нашу шлюху! Может быть, мне тобой ее заменить. – Солдат похотливо уставился на девушку.
– А я после тебя, Алан, – проговорил один из державших Николь, касаясь толстыми губами ее щеки – Мне все равно, как она выглядит, и то, что я буду вторым. Ты мне кажешься сладеньким кусочком, девчонка. – И мерзавец лизнул ее в шею.
Николь ничего не чувствовала, даже отвращения. Она хотела только одного: избавиться от ненавистных прикосновений. Девушка подтянула колени к груди и, когда Алан схватил ее за волосы, собираясь снова ударить, выбросила ноги прямо ему в лицо. Голова солдата запрокинулась, он завопил, плюясь кровью, а левой рукой нащупывая кинжал.
Пока он шарил рукой на поясе, Николь успела снова прижать ноги к груди. Концом кинжала Алан задел ее голень, разрезав чулок и кожу. Но она ничего не чувствовала, никакой боли. Упершись ногами Алану в живот, Николь отодвинула его от себя и согнула одну ногу, целясь в грудь противнику. В это время Алан пытался, навалившись всей тяжестью своего тела, справиться с другой ногой, по-прежнему упиравшейся ему в живот, поэтому вместо груди пятка девушки попала солдату в горло. Глаза Алана вылезли из орбит, он схватился за шею и с побелевшим лицом упал, корчась в агонии.
– Алан! – закричал один из бродяг.
Дико брыкаясь, Николь сумела освободить одну руку. Поднявшись на ноги, она схватила ржавый меч Дикона, и оба оборванца мгновенно ретировались в кусты.
– Подождите меня! – захныкал мальчишка, шатаясь на нетвердых ногах и торопясь за ними, зажимая рукой нос, из которого капала кровь.
Николь посмотрела им вслед, крепко сжав рукой рукоятку меча. Сердце ее, казалось, умерло в груди. Небеса словно задышали, подул пронизывающий холодный ветер, потом посыпался снег с дождем. Холодная пустота в душе Николь была под стать погоде.
Она глубоко втянула воздух и подошла к Алану. Тот все еще корчился на земле, пытаясь вдохнуть, но сдавленное горло не пропускало воздух. Кинжал валялся рядом с ним. Николь потянулась к оружию, слегка удивившись, что рука ее совершенно тверда. Разрезав завязки на дублете Алана, девушка вынула
Когда тело Алана наконец перестало дергаться, девушка отпустила рукоять меча, тихонько повернулась и пошла по дороге, по которой уехала Тильда. Николь не ощущала боли в ногах, о ране она тоже забыла. К ней медленно возвращались чувства, и наконец рана напомнила о себе и стала гореть, ребра заныли, ноги пронзила острая боль.
Пройдя с полмили, Николь нашла девушку и лошадь на обочине. Она остановилась и уставилась на подругу. Одна щека Тильды пылала от удара, на подбородке лиловел большой синяк, нос распух. В воздухе повисла тяжелая, напряженная тишина. На лице Тильды отражались сожаление и стыд.
Николь несколько раз пыталась открыть рот и заговорить, но слова застревали в горле.
– Ты бросила меня, – наконец потрясение прошептала она.
И как будто эти слова стали ключом, отомкнувшим уста Тильды. Та больше не ощущала вины. С выражением безразличия на хорошеньком личике она пожала плечами.
– Они не собирались тебе делать ничего плохого. В конце концов ты из благородной семьи и чего-то стоишь. А моя семья совсем простая. Не могла же я оставаться там и ждать, когда они заберут меня с собой и сделают своей шлюхой на зиму. А потом убьют, когда натешатся вволю.
– Ты бросила меня, чтобы спасти свою шкуру? Тебе было все равно, выживу я или умру? – неровно дыша, проговорила Николь.
Из глубины души снова поднимался гнев, согревая девушку; щеки ее слегка порозовели. После ужасного холода, сковавшего Николь, казалось, навсегда, это было полезно.
– Но ты, как я вижу, выжила.
Попытка подруги изобразить улыбку была ужасно неискренней. Она вывела лошадь обратно на дорогу.
– Давай садись скорее, нам надо двигаться.
– Зачем? – резкий вопрос Николь словно повис в воздухе между подругами. Девушка сощурилась, изучающе глядя на Тильду. – Что ты делала в последние четыре месяца, девочка моя? Я думаю, пришло время нам поделиться своими секретами.
– То, что я делаю, тебя не касается, – заявила Тильда.
– Наоборот, ты живешь в Эшби, я твоя госпожа. И тебе лучше рассказать мне, где ты провела последние четыре месяца.
Николь сама испугалась своих слов и своего тона. Так она говорила с Тильдой впервые. Подруга гневно свела брови.
– Я не буду тебе отвечать. Я не стану перед тобой отчитываться. И ни перед кем другим.
Николь выпрямилась во весь рост.
– Тогда я скажу, чем ты занималась. Все вокруг знают, что Хью содержит женщин, и я думаю, ты жила эти месяцы в Окслейде в качестве его любовницы. Он никогда не думал, что сможет с помощью контракта отнять меня у лорда Гиллиама. Как не верил и в то, что я действительно собираюсь выйти за него замуж. Но Хью нужен был кто-то, с чьей помощью он мог бы меня поймать. Вот тут и появилась ты. Ты не только собиралась украсть меня из Грейстена, ты хотела сдать меня под его охрану. Из этого я делаю главный вывод. Говори, сколько он заплатил тебе, чтобы ты меня доставила?