Весенняя страсть
Шрифт:
Гиллиама окружали теперь восемь врагов, не считая Хью. А со стороны Эшби оставалось только двое. Муж глянул на жену из-за щита.
– Вот щит, любовь моя, а потом встанем спиной к спине! – крикнул он. – Мы или выстоим, или погибнем все вместе.
Николь выхватила щит у Альфреда и двинулась к кругу сражавшихся. Один из людей Окслейда попытался на нее напасть.
– Нет! – прорычал Хью. – Пусти ее к ним, мы прибережем ее напоследок. Позабавимся, когда перебьем остальных.
Николь встала рядом с мужем.
– Развернись! – задыхаясь, крикнул он ей через плечо. – Бери того, что слева!
По его команде она повернулась и сделала выпад, оказавшийся смертельным. Солдат слишком высоко держал свой маленький круглый щит, ожидая удара от мужчины, но меч Николь прошел под щитом и пропорол кожаный дублет и все, что было под ним.
Под прикрытием жены Гиллиам ударил по щиту одного из вражеских солдат, затем молниеносным выпадом заколол другого в шею. Но в этот миг один из солдат Эшби вскрикнул и упал.
– Еще раз, – выдохнул Гиллиам, и снова муж и жена вместе развернулись. Двое людей де Окслейда упали мертвыми.
– Дьявол! – в глубоком разочаровании простонал Хью, не веря своим глазам.
Хью был подвижным и искусным бойцом, поэтому, несмотря на раненую ногу, ему удалось вывести из строя последнего из солдат Эшби.
Итак, остались только лорд и леди Эшби.
Хью отступил назад: с ним остались еще трое его людей.
Николь слегка повернулась к мужу; руки ее болели, дыхание стало прерывистым.
– Гиллиам, – выдохнула она, – я люблю тебя.
Вдруг рыцарь бросил странный взгляд через плечо Хью.
– Мы выживем, – пробормотал он, и Николь услышала его сдавленный смешок. К ее удивлению, Гиллиам опустил свой меч.
Окслейд, приготовившийся скрестить меч с мечом лорда Эшби, вдруг прогнулся назад, рот его удивленно приоткрылся. Споткнувшись, Хью инстинктивно обернулся посмотреть, кто на него напал. Но тут же залитый кровью меч Гиллиама рассек кольчугу у него на груди.
Хью упал, судорожно дернувшись, и испустил дух. Гиллиам вынул свое оружие из тела поверженного врага.
И тут Николь увидела Тильду. В дрожащих руках девушка держала окровавленный солдатский меч. Это она оказалась за спиной Хью и нанесла ему роковой удар.
Времени думать не было. Гиллиам мгновенно повернулся к оставшимся в живых солдатам де Окслейда. Бой продолжался недолго. Лишившись предводителя, враги не смогли оказать достойного сопротивления. Все было кончено.
Наступившую внезапно тишину нарушало только блеяние овец, хриплое дыхание Уитаса и стоны раненых. Внезапно раздалось радостное пение жаворонка.
Гиллиам опустился на землю, Николь без сил упала рядом. Согнув в коленях дрожащие ноги, она положила на них голову. Платье ее отяжелело от пролитой крови, руки словно налились свинцом и дрожали от усталости, легкие горели огнем. Плечом она оперлась о спину мужа, чувствуя его прерывистое дыхание. В следующий миг Гиллиам вытянулся на земле рядом с ней, совсем обессиленный.
Николь подняла голову, Тильда стояла как вкопанная, меч вывалился у нее из рук. Девушку трясло, карие глаза остекленели от ужаса.
– Он убил моего отца, – произнесла она. – Он убил моего папу.
Николь только кивнула в ответ. Глаза Тильды закатились, и она в обмороке упала на землю.
– Милорд, вы живы?
Гиллиам открыл глаза и увидел склоненное над собой лицо отца Рейнарда.
– Да, – выговорил рыцарь, не в силах произнести ни слова больше.
С самого начала боя и до его победного конца он не сомневался, что они выживут. Но теперь, когда все кончилось, Гиллиам не мог поверить, что все позади.
Он улыбнулся. Скажи ему в то утро кто-нибудь, что дочь управляющего решит исход боя, он ни за что не поверил бы. Но произошло чудо.
Священник повернулся к Николь.
– Миледи, как вы? Живы?
– Да.
Ответ прозвучал так, словно Николь была разочарована такой развязкой сражения. Гиллиам с трудом сел, гремя кольчугой, и посмотрел на жену.
– Слава Богу, – сказал священник, почувствовав невероятное облегчение. – Куда вы ранены?
– Не считая синяков, меня не задело. – Снова голос Николь звучал холодно и безразлично.
Гиллиам снял перчатки и шлем, чтобы лучше видеть жену. Она лежала на траве, повернув голову набок. Слезы оставляли бороздки на грязном лице.
Николь была в крови с головы до кончиков пальцев. Рукава, тоже мокрые от крови, свисали с ее запястий.
Отец Рейнард попытался посадить леди Эшби.
– Надо поторапливаться. Мы заберем раненых в церковь. Деревенские женщины займутся ими, но есть такие, которым нужна ваша помощь, миледи.
– Оставьте ее, отец, – сказал Гиллиам, отстраняя священника от жены. – Вы же видите, как она устала.
– Милорд, но это необходимо! – взмолился святой отец. – Только ваша жена может спасти жизнь тяжелораненых.
Гиллиам повернулся к нему спиной и коснулся щеки Николь.
– Тебе плохо и на этот раз?
Она покачала головой, но не повернулась к Гиллиаму.
– Теперь гораздо легче, как ты и говорил. Я сегодня убивала, потому что должна была. Вот и все.
Но тоска в ее голосе испугала Гиллиама.
– Тогда что тебя мучает? Разве мы не живы, не любим друг друга?
– Джос погиб. Я видела, как в него попали стрелой, и он упал. О Гиллиам, у меня сердце разрывается! Я виновата в его смерти.