Весенняя страсть
Шрифт:
Уолтер подвел к ним невысокую лошадь и помог Тильде сесть.
– А ты хоть умеешь ездить на лошади? – спросил на всякий случай лорд Эшби.
– Не очень, но думаю, у меня все же получится, – ответила она. – Милорд, вы передадите от меня кое-что своей жене?
– С удовольствием.
– Так скажите ей, что я ее все-таки люблю. Но не знаю, сколько продлится моя любовь. И если я вдруг еще раз появлюсь у нее на пути, пускай она не верит ни одному моему слову. – Тильда вдруг улыбнулась. – Я не из тех, кому стоит доверять.
Теперь Гиллиам уже не мог сдержаться и громко расхохотался.
– Уезжай,
Все еще продолжая улыбаться, Тильда ударила пятками по бокам лошади и скрылась в лесу.
ЭПИЛОГ
Николь с удовольствием оглядела заполненный людьми зал. Не только все обитатели Эшби собрались на весенний праздник эля, пришли также каменщики вместе с лордом Кодрэем и его людьми. Когда трапеза закончилась, деревенские и слуги стали убирать со столов. Сумасшедшая Мьюриэл и ее сын пообедают сегодня тушеной бараниной и позавтракают вареной уткой. Собакам достались остатки жареного быка.
– Миледи, еда была превосходная, – сказал лорд Кодрэй проникновенно. Голос его звучал как музыка.
Он сидел рядом с Николь как близкий родственник Гиллиама. У него были такие же золотистые волосы, глаза чуть более темные, чем у лорда Эшби, нос такой же совершенной формы, высокие скулы и волевой подбородок. Из них двоих он мог называться более красивым, если бы не многочисленные шрамы на лице.
Шрамам было не больше года. Самый длинный шел от верхней левой части лба через переносицу и уходил под повязку, закрывавшую правый глаз, дальше к уху. Второй, чуть поменьше, пролегал из-под повязки до уголка рта.
Все еще испытывая чувство благоговения от того, что ей приходится развлекать столь высокого гостя, Николь тихо сказала:
– Я очень рада, что вам понравился обед, милорд.
– Джеф, – упрямо заявил он и улыбнулся. Даже шрам у рта не портил его белозубую улыбку. – Женщина, сделавшая моего брата таким счастливым, не должна быть такой церемонной со мной.
– Но я вовсе не счастливый, – сказал Гиллиам из-за плеча жены. – Ты на несколько дней занял мою кровать, нам придется спать в зале, вместе с кучей народу. Ты понимаешь, о чем я?
– Гиллиам, – запротестовала Николь, – твоему брату это неинтересно.
Джеф рассмеялся.
– Что с тобой случилось, младший сын моей матери? Ты подтруниваешь над очень опасной женщиной. Я бы на твоем месте следил за своими словами.
– Она слишком меня любит, чтобы обидеть, – заверил его Гиллиам.
– Ух! – Николь повернулась к мужу спиной. – Не будь таким самоуверенным.
– Милорд, могу я пойти посидеть со своими друзьями? – спросил Джос, подойдя к ним и встав между Николь и Гиллиамом. Он представлял собой странное зрелище в новом праздничном наряде. Рука висела на перевязи, она еще не зажила, на голове уже начали понемногу отрастать волосы, обритые во время болезни. – Дикон побился об заклад на мой шрам. – Мальчик наклонил голову и указал на красную кривую линию на голове. – Говорит, что мой шрам длиннее, чем у Александра.
– Ну ладно, иди, – разрешил Гиллиам.
– Нет, погоди, – сказал Джефри, потянув
Джос встревоженно посмотрел на Николь. Мальчик все эти дни старательно избегал лорда Джефри. Он был уверен, что мать рассказывает лорду Кодрэю, будто ее сына обижают в Эшби. Он боялся, что его силой заставят уехать домой.
– Я выпью за тебя, Джослин Фрейн. – Все еще держа Джоса за рукав, рыцарь поднял чашу. – За мальчика, который стал воином, защитившим своего господина и его супругу. За настоящего преданного оруженосца. – Джефри глотнул эля и отпустил рукав мальчика.
Тот смутился и покраснел от удовольствия.
– Спасибо, лорд Кодрэй.
– Это тебе спасибо, Джослин, я очень люблю своего брата и очень благодарен тебе за его спасение. Как я рад, что привел тебя к нему.
Джос покраснел еще больше.
– Так вы не заберете меня отсюда? – Джефри смущенно нахмурился.
– А почему я должен это делать? Ты останешься здесь, пока не будешь посвящен в рыцари.
– Да моя мама отправила мне послание, – сказал Джос, потом с облегчением вздохнул: – Милорд, скажите маме, что мне хорошо здесь и я счастлив. Что она может не беспокоиться.
– Я это сделаю. А теперь ступай к друзьям, Джослин.
Сделав несколько шагов, мальчик неожиданно бросил через плечо:
– Меня зовут Джос, милорд. Гиллиам сел верхам на скамейку.
– Иди ко мне, любовь моя. У меня есть местечко для тебя, – он похлопал ладонью у себя между коленями.
– Значит, мать Джоса – тоже ваша подопечная? – спросила Николь, подходя и садясь там, куда указал муж. Прижавшись к Гиллиаму спиной, она поняла, что совершила ошибку, потому что все в ней затрепетало от одного прикосновения к нему. Еще бы, целую неделю у них не было возможности спать вместе и любить друг друга.
Подбородок Джефа вдруг напрягся.
– Да, своего рода, – согласился он. – Все дело в том, что я шериф. Беременные жены должны жить на территории графства под защитой шерифа, пока не родятся дети.
– А, – сказал Николь, – вполне логично. Это защитит нерожденного наследника от интриг родственников.
– Да, это так, – сказал Джеф. – Но я молюсь, чтобы она родила ребенка, пока я здесь. Пускай лучше мой помощник сидит рядом с ней при родах, а не я. От леди Элисы у кого угодно волосы на голове встанут дыбом. В искусстве капризов и жалоб ее нельзя превзойти.
– Так она все еще заполняет твой ров слезами? – засмеялся Гиллиам.
– Нет, она перестала плакать, теперь она упорно лезет в мою личную жизнь. – За этим коротким замечанием последовал покорный вздох, и плечи Джефа опустились. – Но я не должен жаловаться. Она хорошая женщина, ведь ей удалось вернуть голос Сесилии. Моя дочь онемела после смерти матери, – пояснил он для Николь.
– И леди Элиса сумела? – удивился Гиллиам. – Тогда тебе нечего жаловаться на нее. Или тебя гложет ревность? Ты не лучше Рэналфа, никак не можешь разделить с кем-то любовь ребенка. Это же прекрасно, что мать Джоса справилась с таким несчастьем. У меня сердце разрывалась, когда я видел племянницу в июне. Всегда была такая веселая малышка. Если ты не можешь поблагодарить леди Элису сам, сделай это от моего имени.