Весна братьев Медичи
Шрифт:
– Неужели вы не знаете, до чего можно любить детей и внуков? Вас смущает, что я вырезал свисток? Хорошо ещё, что внучок не попросил меня посвистеть в него: тогда пришлось бы при вас и этим заняться.
Дед любил состязаться с Лоренцо в шахматы, и позднее допустил внука на философские диспуты, которые вёл в узком кругу. Козимо поручил восемнадцатилетнему Марсилио Фичино, сыну своего врача, приступившему к изучению древнегреческого языка, перевести некоторые сочинения Платона. Это привело к тому, что Фичино стал своего рода проповедником античной философии. На его учёных собеседованиях, которые проводились на виллах Медичи, собирались знатоки-гуманисты, для которых 7 ноября, день рождения и смерти Платона, стал праздничным днем. Учёные гости рассаживались вокруг бюста Платона, перед которым день и ночь горела
С ранних лет Лоренцо, благодаря стараниям Козимо Старого, видевшего во внуке будущего приемника, успешно познавал также тонкости политических дел. Как-то дед, отец и даже дядя Лоренцо одновременно слегли от приступа подагры, наследственной болезни Медичи. Поэтому пятилетнему внуку Козимо, в окружении блестящей свиты и одетому по-французски, пришлось самому встречать Жана Анжуйского, незадачливого претендента на неаполитанский престол.
С 1458 года он стал посещать Флорентийский университет и на протяжении десяти лет слушал лекции по риторике и поэтике, по истории древнегреческой мысли и культуре.
А в апреле – мае 1459 года, когда во Флоренцию прибыл папа Пий II в сопровождении Галеаццо Марии Сфорца, наследника герцога Милана, внуки Козимо уже привычно произносили принятые в таких случаях приветствия. В письме к своим родителям Сфорца восхищённо писал о резиденции Медичи на Виа Ларга:
– Дом, который отличается красотой потолков, высотой стен, гладкой отделкой дверных проёмов и окон, количеством комнат и залов, элегантностью кабинетов, ценностью книг, опрятностью и изяществом садов; изнутри украшенный гобеленами, сундуками искусной работы и ценности, благородными скульптурами, бесчисленными картинами, а также бесценным серебром – самыми красивыми, которые я когда-либо видел.
Несколько дней спустя Галеаццо Марию принимали на вилле в Кареджи. Ему со свитой оказали царские почести. В знак почтения Лоренцо и его дядя Джованни прислуживали гостям, не садясь за стол. Одна из сестёр Лоренцо, Бьянка, играла на комнатном органе. После обеда жёны Пьеро и Джованни Медичи вместе с первыми красавицами Флоренции танцевали во дворе. Приезд папы стал также поводом для больших народных гуляний. Празднества, в которых участвовало тысяч шестьдесят флорентийцев, начались с турнира на площади Санта-Кроче. Затем состоялся бал на Новом рынке, который был весь убран богатыми тканями. Гвоздём программы стал парад в ночь с 1 на 2 мая. В свете сотен факелов по Виа Ларга прошли тридцать музыкантов. За ними прошествовали двенадцать всадников в роскошных одеждах под штандартом юного Лоренцо Медичи, в сопровождении пажей и ливрейных слуг, и, наконец, появился сам внук Козимо на белом коне, одетый в золото и пурпур. За всадниками проехала аллегорическая колесница, изображавшая триумф Любви. Прошествовав по улице несколько раз, молодые патриции вместе с Лоренцо отправились во дворец, где их ждали изысканные яства, а простой народ до зари пел и плясал в честь гостей Флоренции.
Кроме младшего брата Джулиано у Лоренцо были ещё три сестры. Старшая, темноволосая Бьянка, с резкими чертами лица и упрямым характером, гениально играла на органе и часто выступала перед гостями Медичи. Вторая, белокурая Лукреция, смешливая и живая, свою ангельскую красоту унаследовала от бабки, Нанны Торнабуони, из-за чего её прозвали «Наннина». А вот происхождение младшей, Марии, окутано тайной.
– Интересно, с кем это Пьеро прижил дочь? – сплетничали горожане. – Наверно, с какой-нибудь служанкой! Не иначе, пошёл по стопам отца!
– Да он с кровати встать не может, не то, чтобы гоняться за женщинами! Это мадонна Лукреция изменила мужу!
– С кем?!
– С графом Вернио!
– Одним из Барди?
– Да, племянником мадонны Контессины, её свекрови! А Пьеро, чтобы избежать скандала, признал Марию своей дочерью!
– Это клевета! Мадонна Лукреция – добродетельная женщина!
–А Вы посмотрите на профиль Марии – вылитая мать!
Лукреция обожала поэзию, и в окружении юного Лоренцо были настоящие поэты – три брата Пульчи. Некогда их семья процветала и состояла в родстве с французскими аристократами, но теперь они превратились чуть ли не в нищих. Старший брат, Лука, желая угодить Лоренцо, воспел его первую любовь в пасторально-мифологической поэме, написанной в 1465 году. Ни сама поэма, ни желание, видимо, не были достаточно вознаграждены: Лука умер в 1470 году в долговой тюрьме. Младший Пульчи, Бернардино, написал «Книгу песен» и был женат на Антонине Джаннотти, тоже поэтессе, писавшей духовные стихи, которые очень нравились матери Лоренцо. Самым же талантливым из братьев Пульчи был средний, Луиджи. На службу к Медичи он поступил в 1461 году. Ему давали самые разные поручения: купить шпагу, отдать в починку музыкальные инструменты, сопровождать в дороге членов семьи. Луиджи Пульчи прослыл злоязычным насмешником, став чем-то вроде придворного шута. Одни завсегдатаи дворца на Виа Ларга его любили, другие терпеть не могли, но он всегда сохранял благосклонность хозяев. По просьбе Лукреции Торнабуони Луиджи стал писать «Морганте», бурлескную пародию на рыцарские романы, очень смешное сочинение, где Карл Великий, Роланд и другие средневековые персонажи ведут себя как полные идиоты. Герой поэмы – великан Морганте, спутник Роланда, вступивший в поединок с полувеликаном, чья жизненная философия проста:
«Не верю я, – так отвечал Маргутте, —
Ни в чёрное, ни в белое не верю.
Я правду рёк, уста мои не лгут.
Однако в каплуна или тетерю,
Иль в пиво, если оного нет тут,
То в муст, что заменяет мне потерю,
Мне вера преогромная дана,
И, верю я, она спасёт меня…»
Наверняка Лукреция, у которой было отличное чувство юмора, вместе с Пульчи придумывала разнообразные злоключения главного героя и провела за этим занятием много приятных часов. Иной раз, смеясь, она отмахивалась от особенно острых шуточек Пульчи:
– Луиджи, тебя предадут анафеме!
(И словно в воду смотрела: Пульчи похоронят в неосвящённой земле как безбожника).
Её свёкор, который знал и жизнь, и людей, тоже смотрел на вещи ясным и незамутнённым взглядом реалиста. Когда настоятель монастыря Сан-Марко попросил его употребить своё влияние на то, чтобы монахам было запрещено играть в азартные игры, Козимо ответил ему:
– Это бесполезно – пусть хотя бы не жульничают.
Так что его сотрудники и по банку, и по делам правления жульничать остерегались – старик видел их насквозь, и если что, то в мерах не церемонился.
За год до смерти Козимо скончался его младший сын Джованни от сердечного приступа. Для патриарха семьи Медичи это был тяжёлый удар и, когда слуги носили его по новому дворцу, он, вздыхая, говорил:
– Это слишком большой дом для такой маленькой семьи.
Козимо умер 1 августа 1464 года в возрасте семидесяти пяти лет мирно, в своей постели, и был похоронен в церкви Сан-Лоренцо.
– Он – король во всём, кроме титула, – признал ещё при жизни Козимо папа Пий II.
Пo указу Синьории на его надгробии было начертано: «Отец отечества», так что этот титул стал вполне официальным. Если верить Макиавелли, «о Козимо горько сожалели все без исключения».
Власть перешла к Пьеро Подагрику, человеку, слабому здоровьем и не слишком больших способностей. Тем не менее, несмотря на продолжительную болезнь, он был деликатен, терпелив и любезен.
– Хотя многие сожалели о некоторой холодности в его поведении и сомневались, что он способен править с тем авторитетом, какой был у его отца, те, кто хорошо его знал, и любили его и уважали, – пишет Кристофер Хибберт в своей книге «Возвышение и падение дома Медичи».
Не обладая отцовскими способностями банкира, Пьеро зато был прекрасным дипломатом и во время его пребывания во Франции король Людовик ХI был им очарован. Вдобавок, он проявлял большую дотошность в делах, и во всех подробностях записал, сколько было потрачено на похороны Козимо: какие были оплачены мессы, сколько чёрной материи роздано женщинам семьи на покрывала и платки, сколько роздали денег слугам и рабам на траурную одежду, число свечей и даже вес воска.