Весна Гелликонии (др. перевод)
Шрифт:
Первые попытки их были неудачны. Но наконец они сплели из корней лодку, которая могла плавать. Йхамм-Вхррмар влез в нее, но затем со страхом выскочил. После долгих уговоров, Аоз Рун оставил его. Посреди реки глина размылась и лодка затонула. Аоз Рун выбрался на берег ниже по течению.
Он пытался найти веревку, чтобы освободить фагора, но все те, кто ему встречался, были либо враждебны ему, либо просто убегали от него. После долгих скитаний его схватили разведчики Аскитоша и притащили сюда.
— Мы вместе вернемся в Эмбруддок, — сказал Лейнтал Эй. — Ойра будет рада.
Аоз
— Я не могу вернуться… Не могу… Я не могу оставить Йхамм-Вхррмара… Тебе не понять… — Он сжал пальцы.
— Ты же лорд Эмбруддока.
Аоз Рун опустил голову, вздохнул. Он потерпел поражение, проиграл. Все, что ему сейчас хотелось, это удалиться с миром. Снова руки на коленях неуверенно шевельнулись.
— Теперь это уже невозможно, — сказал Лейнтал Эй. — Все изменилось. Мы вместе вернемся в Эмбруддок. И как можно скорее.
Раз воля Аоза Руна покинула его, Лейнтал Эй должен сам принимать за него решения. Нужно из дома охранников взять одежду сиборнельцев и переодеть Аоза Руна, чтобы тот мог присоединиться к отряду беглецов Скитошерила. Разочарованный, он оставил Аоза Руна. Это было совсем не то, что он ожидал.
На улице его ждал другой сюрприз. Тут собрались жители селения. Все одинаковые в своих серых одеждах, они смотрели в одну сторону.
Армия юного кзаххна была совсем близко.
Фагоры шли вперед, казалось, беспорядочными группами, но на самом деле они шли, строго подчиняясь направлению воздушных октав. Они шли неторопливо и неотвратимо, как судьба. Шаг их был тверд и неестественен. Спешка не была свойственна им.
Их путь от горных долин, лежащих почти на высоте стратосферы, в долины Олдорандо составлял три с половиной тысячи миль. Так как большинство из них были пешими, фагоры преодолевали в среднем одиннадцать миль в день.
Много времени отнимали у них и обычные заботы больших армий: добывание пищи и отдых.
Фагоры по пути захватили и разграбили несколько маленьких городков, уничтожили несколько кочевых племен, уже находящихся на грани оседлости, так как уже научились возделывать злаки. Они страдали от болезней, стихийных бедствий, нападений племен, через земли которых они проходили.
Шел год 446 по новому календарю. А по календарю фагоров это был год 367 после малого апофеоза Великого Года 5 634 000 После Катастрофы. Тринадцать поворотов воздуха прошло с тех пор, как рог стунжебага впервые протрубил среди ледяных утесов родных гор. Беталикс и Фреир совсем сблизились на небе, близился конец великого похода.
Эта земля была мягкой, как грудь женщины по сравнению с каменными равнинами гор, на ней росло множество деревьев, но растительность еще не успела залечить раны, нанесенные столетиями морозов. Это была еще одна глава из ненаписанной книги Вутры, согласно которой армия фагоров должна была врезаться в эти цветущие долины и уничтожить здесь жизнь, как нож анатома уничтожает болезнь.
Одетые в серое жители селения стояли как призрачные тени, глядя на могучую армию.
Лейнтал Эй пошел по городу, стараясь подыскать одежду для Аоза Руна. Он думал, почему жители селения собрались посмотреть на проходящую армию. Может, они боятся, что выкуп слишком мал, чтобы обеспечить их безопасность?
Молчаливый поток белых чудовищ обтекал селение с двух сторон. Они шли только вперед, даже не поворачивая головы. Все фагоры были тощие, со свалявшимися шкурами. Головы их казались огромными. Над отрядами парили белые птицы. Изредка они пикировали на землю за добычей.
Когда Лейнтал Эй вышел из церкви, он услышал пение фагоров. Это был не олонецкий язык. Это была грубая, но вместе с тем лирическая мелодия, полная зловещей мощи. Она вынуждала преклоняться и подчиняться. Их женские голоса взмывали над рокочущими мужскими басами, и все вместе это составляло медленный неудержимый марш.
И среди всей этой армии чудовищ, обносившихся, потрепанных, измученных дальним походом, и тем не менее внушающей ужас, во главе фаланги самых старых фагоров верхом на Рукк-Ггрле ехал молодой кзаххн. За ним ехали его генералы, а затем его личные филлоки, из которых выжили только две, но теперь они стали гиллотами и были очень горды своим высоким положением. В центре строя шла толпа людей-пленников, которые несли грузы. Хрр-Брахл Йпрт нес высоко свою голову. Рога сверкали в болезненном свете. Ззхррк парил над ним, как знамя.
Кзаххн даже взглядом не удостоил селение людей, которое заплатило выкуп. И, несмотря на это, людей, жителей селения, охватил страх, когда они увидели, как Хрр-Брахл Йпрт, поравнявшись с Храмом, выхватил меч, взмахнул им и что-то прокричал. Была ли это угроза, либо предупреждение, либо приветствие, никто не мог сказать с уверенностью. Не задержавшись ни на мгновение, кзаххн продолжил путь дальше.
Увидев рядом с собой Аоза Руна, Лейнтал Эй повел его к дому охранников. Там они ждали прибытия Скитошерила, который пришел с женой и ее служанкой, которая несла пожитки.
— Кто это? — спросил Скитошерил, указывая на Аоза Руна. — Ты уже нарушил нашу договоренность, варвар?
— Это мой друг. Пусть он будет с нами. Куда направляются твои друзья-фагоры?
Скитошерил презрительно пожал плечами.
— Останови их и спроси, если тебе так любопытно.
— Они идут в Олдорандо. Ты не знаешь этого? Вы — разбойники, которые так дружны с чудовищами-фагорами?
— Если бы я знал, где находится хотя бы один варварский город, вряд ли я попросил бы у тебя помощи, чтобы ты отвел меня туда.
Они стояли друг против друга и сверлили друг друга злобными взглядами. Жена Скитошерила вышла вперед.
— Почему вы спорите? Давайте следовать разработанному плану. Если этот человек может отвести нас в Олдорандо, пусть ведет.
— Конечно, дорогая. — Скитошерил улыбнулся ей. Покосившись на Лейнтала Эй, он ушел куда-то и скоро вернулся, ведя в поводу нескольких йелков. Жена его в это время занималась тем, что с холодным презрением рассматривала Лейнтала Эй и Аоза Руна.
Это была крепко сбитая женщина, почти такая же высокая, как и ее муж. Фигура ее была скрыта бесформенной серой одеждой. Лейнталу Эй показались красивыми ее светлые волосы и голубые глаза. Несмотря на выражение презрения на ее лице, оно было довольно привлекательным. Лейнтал Эй сердечно сказал ей: