Весна Гелликонии (др. перевод)
Шрифт:
Полгода Фреир и Беталикс были на небе одновременно, но затем постепенно отдалились друг от друга, и Фреир стал властвовать днем, а Беталикс ночью. Теперь день стал мало отличаться от ночи, а ночь была настолько светлой, что ее можно было назвать днем. А затем светила соединились вновь. Дни стали светлыми, а ночи, как им и полагается, темными.
Именно в такое время, когда только холодные звезды смотрели сверху вниз на Олдорандо, когда тьма и холод были особенно глубоки, умер старый лорд Уолл Эйн. Он спустился в нижний мир, чтобы самому стать призраком и погрузиться вниз, к первородному камню.
Прошел год, затем еще один. Дети вырастали, взрослые
Хотя Беталикс по размеру был больше, он давал меньше света и тепла, чем Фреир. Беталикс был стар и немощен, Фреир же молод и энергичен. Ни один человек не мог бы с уверенностью утверждать, что Фреир взрослеет, становится мужчиной. Но это говорили легенды. Человечество из поколения в поколение страдало от холода — но жило в надежде, что там, наверху, победит Вутра и поддержит Фреир.
В этих легендах таились ростки истины, как в цветочной луковице таится сам цветок. Поэтому люди, не имея знания, все же знали.
Что же касается зверей и птиц, то они были более чувствительны к флуктуациям магнитного поля земли, чем люди. И они тоже знали, не имея знания. Их чувства говорили им, что изменения в климате уже начались, перемены совсем рядом. Предчувствие этого было разлито во всем: в воздухе, в земле, в воде, во всей биосфере.
А высоко в стратосфере летал маленький, существующий сам по себе мир, созданный из металла. С поверхности Гелликонии этот мир казался маленькой звездочкой, быстро двигающейся по небу.
Это была Земная Станция Наблюдения Аверн.
Аверн наблюдал за двойной системой звезд Фреир-Беталикс, а также за планетой Гелликония. Все население Аверна занималось тем, что изучало Гелликонию, и делало оно это уже более, чем длится один Великий Год Фреира — или Звезды А, как он именовался на Станции.
Гелликония представляла собой большой интерес для людей Земли — особенно в этот период. Гелликония вращалась вокруг Беталикса — или Звезды В, с точки зрения Станции. Оба солнца и планета сейчас начинали двигаться по своим орбитам быстрее. Пока что планета была еще на большом расстоянии от солнц, но это расстояние уменьшалось с каждым днем.
Гелликония уже была в нескольких столетиях от апоастра — самой холодной, самой удаленной точки орбиты. Теперь на Станции Наблюдения люди каждый день отмечали нарастающий градиент температуры — положительный градиент.
Глава IV
Положительный температурный градиент
Дети становятся такими же, как их родители, или же идут по другому пути. Лейнтал Эй рос, зная, что его мать — спокойная женщина, погруженная в мысли, как и ее мать и отец. Но Лойланнун была такой не все время. Сначала она вела себя совсем по-другому, пока жизнь не нанесла ей удар.
В юности она отвергла ту жизнь, которую вели Лойл Бри и Юлий. Она разругалась с ними, заявив, что ей ненавистна сама атмосфера их комнаты, что ей совсем не хочется жить с ними. И после ужасной ссоры она ушла от них жить в соседнюю башню.
Работы в племени было много, и Лойланнун достигла больших успехов в пошиве кожаной обуви для охотников. Тут она и встретила того, кто будет носить обувь, сшитую ею, и влюбилась в него. Она только-только вышла из возраста юности.
Он взял с собой Лойланнун на оленью охоту. Когда-то Дресил запретил женщинам ходить на охоту, но теперь он стал стар и позабыл многие свои запреты и установления. Охотники на оленей в узком ущелье повстречались со стунжебагом. Прямо на глазах Лойланнун ее муж был повергнут на землю и пронзен острым рогом чудовища. Он умер до того, как его привезли в город.
Лойланнун с разбитым сердцем вернулась к родителям. Они тепло приняли ее, заботились о ней. И пока она лежала в ароматном полумраке, в ее чреве созревала жизнь. Она и сейчас помнила ту радость, которая владела ею, когда пришло ее время и она родила сына. Она назвала его Лейнтал Эй, и ее родители приняли это имя. Это была весна года Тринадцатого После Объединения, или 31-го по старому календарю Лордов.
— Он будет жить в лучшем мире, — сказала Лойл Бри дочери, глядя на внука блестящими глазами. — Легенды говорят, что настанет время, когда раджабаралы раскроются и воздух согреется теплом земли. Пищи будет много, снег исчезнет, люди будут ходить раздетыми. Как я мечтала об этом времени! Лейнтал Эй сможет увидеть его. Как бы я хотела, чтобы он был девочкой — девочки все видят и ощущают сильнее, чем мальчики.
Ребенок любил смотреть в стеклянное окно комнаты. Это было единственное окно в Олдорандо, хотя Юлий утверждал, что раньше все окна были такими, но теперь они все разбиты. Шли год за годом, и Лойл Бри и Юлий отрывали глаза от древних бумаг только для того, чтобы посмотреть, как окно окрашивается то в розовый, то в оранжевый, то в алый цвет, в зависимости от того, что было на небе — закат или восход Фреира или Беталикса. Затем цвета на стекле умирали, на землю опускалась ночь.
С глубокой древности сюда регулярно являлись чилдримы, трепеща крыльями над башнями Олдорандо. Это были те же самые чилдримы, которых ощущал первый Юлий в своих скитаниях по белой пустыне.
Чилдримы являлись только по ночам. Они рассыпали свои перья, словно искры, медленно кружа и махая единственным крылом. Но может это было и не крыло? Когда люди выбегали на улицу, чтобы увидеть их, очертания чилдримов расплывались. Никто не мог увидеть их ясно и отчетливо.
Чилдримы приносили странные мысли в разум людей. Юлий и Лойл Бри, лежа на шкурах, ощущали, что их мысли оказываются в одном месте и в одном времени. Они видели то, что давно забыто, и видели то, чего никогда не видели и не знали. Лойл Бри нередко вскрикивала и закрывала глаза. Она говорила, что это похоже на общение со многими призраками одновременно. Потом они пытались вспомнить, что же они видели, но это им никогда не удавалось — все исчезало из их памяти, как сон.
Чилдримы проплывали над городом, и ни один человек не мог предсказать их появления. Или исчезновения.
Их местом обитания были верхние слои тропосферы. Изредка электрические поля заставляли их спускаться к поверхности планеты. И тогда их поля искажали потоки электронов в нейронах в мозгах людей и животных, причем биополе людей и животных затормаживало их движение, заставляя чилдримы кружиться в одном месте, как будто это были разумные существа. Затем они снова поднимались в тропосферу и исчезали. Они могли двигаться с любом направлении, но движение их полностью зависело от магнитных бурь на Гелликонии, и никто не мог предсказать его.