Весна художника
Шрифт:
— Демид, твою мать!
— Что? — в коридор выглянул друг, — О, привет, наконец-то явился.
— Мне, конечно, приятно, что ты меня так сильно ждал, — хмыкнул я, — Но, может, объяснишь, какого черта в прихожей стоит чемодан?
— О, ты знаешь… — пробормотал Кот, — У нас это…гости.
Я приподнял одну бровь и уточнил:
— Гости? Надеюсь, не твоя мама? А то как-то неудобно получилось…
Но друг успокоил меня, покачав головой:
— Нет, моя матушка звонила и говорила, что в нашей холостяцкой берлоге ноги её никогда не будет. Она почему-то твердо уверена, что здесь
— Не здесь, а только в твоей спальне! — фыркнул я насмешливо, — Нечего тут обобщать. Так, где гости-то?
На это Кот как-то странно улыбнулся и, поманив меня пальцем, пошел в сторону, как ни странно, моей комнаты. Заинтригованный и малость сбитый с толку, я отправился за ним. Не могла же моя мама приехать? Просто она итак живет в двадцати минутах езды от нас, и её визиты были не то, чтобы редкостью. А если не она, то какого хрена этот человек делает именно в моей спальне?
Остановившись у закрытой двери, Демид приложил палец к губам, после чего осторожно приоткрыл её, так, чтобы я смог заглянуть внутрь. Что я, собственно, и сделал. А после судорожно выдохнул, не веря своим глазам.
На моей кровати, свернувшись калачиком, спала Елена. В простых джинсах, клетчатой рубашке и теплых носках, с разметавшимися по подушке волосами, она лежала и предавалась сновидениям. На лице её при том царило такое умиротворенное и спокойное выражение, словно это было в порядке вещей — спать в моей комнате.
Демид, явно довольный моей реакцией, прикрыл дверь и поманил меня в сторону кухни. Я же последовал за ним, всё еще пытаясь переварить увиденное.
Сев за стол, Кот соизволил, наконец, что-то объяснить:
— Она позвонила мне где-то в обед. Разбудила вообще-то, но это детали. Сказала, что у тебя почему-то отключен телефон и попросила приехать забрать её. Продиктовала адрес, и я поехал. Она выглядела расстроенной, хоть и пыталась шутить. Спросила, не знаю ли я, где её можно пожить пару дней. Ну я, не будучи дураком, сразу привез её к нам. Хотя, Лена сопротивлялась, говорила, что не хочет нас стеснять. Но кто этих женщин вообще слушает, верно?
— Спасибо.
В это короткое слово я вложил, мне кажется, все эмоции, на которые только был способен в тот момент. Переживания за Лену — что ей вообще в голову пришло, и почему она убежала из дома с вещами? Надежду — вдруг, она всё же приняла решение в мою пользу, в пользу нас. И, конечно, безмерная благодарность своему другу за то, что он оказался рядом, и поступил именно так. И, хоть я никогда не сомневался, что под всей этой шелухой из самолюбования и бахвальства скрывается тот самый мальчишка, который стал еще в школьные годы мне братом, в очередной раз убедиться в этом мне было приятно.
Демид улыбнулся и пожал плечами:
— Не стоит. Я бы в любом случае не смог поступить иначе. Лена — хорошая девушка, просто запуталась сильно. Но, судя по всему, какие-то подвижки начались. Она ждала тебя, но потом уснула. Вещи почему-то трогать не стала.
Я кивнул и, поднявшись со стула, отправился в ванную, решив, пока Лена отдыхает, принять всё-таки душ. На самом пороге голос Кота заставил меня остановиться.
— Фимыч, а ты не в курсе, есть у неё какие-нибудь подруги красивые? Кто знает, вдруг одна из них — та самая для меня.
Хмыкнув, я покачал головой:
— Могу тебя огорчить, но у неё есть только лучший друг. Хотя, — протянул я ехидно, — Кто знает. Вдруг он окажется тем самым.
— Ой, да пошел ты, — беззлобно махнул рукой друг, привыкший уже к подобного рода подколам.
Хохотнув, я кивнул:
— Ухожу.
Приняв душ и переодевшись в домашние штаны и простую футболку, я вернулся в спальню. Лена всё еще спала, подложив одну руку под подбородок. Сев на край кровати, я, не удержавшись, провел кончиками пальцев по ее волосам, намотав один золотистый локон на указательный, а после выпустил его, позволив свободно упасть обратно на подушку.
При более детальном изучении я заметил на лице Лены, а точнее, на её щеке, небольшой красноватый след. В голове мелькнула опаленная яростью мысль — этот урод что, ударил её?! Я убью его. Вот так просто. Желание защищать и оберегать эту девушку давно затмило во мне все остальные инстинкты и потребности. Осталось лишь одно — стремление сделать всё, чтобы она была счастливой.
Пока я глушил в себе тёмные порывы и боролся с желанием прямо сейчас выяснить, где находится Волков, чтобы поехать и разобраться с ним, Лена завозилась. Я не успел ни отсесть от неё, ни просто убрать руку с её волос, как она распахнула свои огромные глаза — и наши взгляды встретились.
— Привет, — негромко, чуть хрипловатым после сна голосом, сказала девушка.
— Здравствуй, — также тихо отозвался я, не сдержав лёгкую улыбку.
— Давно ты так сидишь? — спросила Лена, и я уловил в её голосе нотки смущения.
Не желая её нервировать, я покачал головой и сознался:
— Не так давно, как хотелось бы. Наблюдать за тем, как ты спишь, как оказалось, можно вечность. Удивительно милое зрелище.
Улыбнувшись, Волкова села на кровати и, собрав чуть растрепанные волосы, заплела их в хвост.
— Прости, что я вот так свалилась, как снег на голову. Но я просто…
Я прервал её на полуслове, покачав головой:
— Не так. Давай начнем с начала. Что случилось? Советую начать свой рассказ с объяснения происхождения следа на твоей щеке. Поскольку я в голове уже выстраиваю не самые светлые теории.
Коснувшись своей щеки, Лена поморщилась, и, заметив мой взгляд, тут же мотнула головой:
— Нет, это не он. Это была…моя мать.
— Что, прости? — тупо переспросил я, пытаясь переварить новость.
— Моя мама приезжала в гости. Мы поговорили. Не очень хорошо, как видишь…
И Лена рассказала мне о визите своей родственницы. И по мере раскрытия новых подробностей, мои глаза становились всё больше и больше. Подумать только, всё то время, что мы так тщательно скрывались, чуть ли не по углам прятались, кто-то со стороны следил за нами, контролируя каждый шаг.
Когда девушка объяснила, как именно она получила удар, я испытал довольно смешанные чувства. С одной стороны, во мне всё бурлило и кипело, потому что кто-то посмел поднять на Лену руку. И плевать, что этот человек является её матерью — всё равно, никто не давал ей права так обращаться с дочерью.