Весна новой эры
Шрифт:
И все же жизнь продолжалась… Умирать всей страной советские люди не собирались. А жизнь уже хорошо показала, что выжить можно лишь общими усилиями. Иного варианта просто нет. Не хочешь же ты как… да много где… выживать в примитивных условиях, без всех достижений современной цивилизации? Уж лучше сейчас постараться, поработать – ради того, чтобы потом и тебе самому, и твоим детям жить в нормальной стране, а не на руинах!
– Знаешь… Порой мне кажется, что наша прежняя жизнь – это какая-то смысл, вымысел, - задумчиво произнесла Вика. – А реальность… Она вот! И нет и не может быть никакой иной…
– «Как молоды мы были»… - тихо произнес Михаил слова из песни, но осекся, вспомнив, что ее еще не написали.
– Угу, -
– Не знаю, - только пожал плечами парень.
Ну не скажешь же, что это – песня середины 70-х другого мира… Никто, кроме отца Михаила, так и не узнал про то, что он из «будущего» - пусть и параллельного. И, хотелось верить, никто никогда и не узнает.
Но вот и остановка – и их пути, как обычно, расходятся. Вике ехать на «Комбайн», а парню – в «Сарсельмаш». Интересно все же порой складываются исторические названия районов! Завода комбайнов давно нет – сначала там был авиационный, а теперь моторостроительный. А название осталось. Хотя оно нынче вполне подошло бы району Сарсельмаша… Комбайны ведь там как раз тоже выпускаются.
Но вот и выворачивает из-за депо трамвай-восьмерка, и Михаил сразу лезет в него. Хоть и от конечной не далеко, но народу уж достаточно много – кто-то так и вовсе пересел с «единицы» или «пятнашки». Так что сидячих мест уже нет – это не «девятка», где при езде в университет ездишь из конца в конец… Но к этому все привычные. И вот уже они катят по Огородной – мимо двух-трехэтажек «сталинок» с оштукатуренными и покрашенными фасадами, мимо белокирпичных с орнаментами из красного кирпича пятиэтажных ранних «пономареновок», мимо недавно построенных «эвакуационок» - мрачного вида панельных пятиэтажек с двухскатной крышей и крохотными окошками… В одном месте трамвай выезжал на набросанную прямо поверх дороги «времянку» - основную линию вовсю ремонтировали военные железнодорожники. А затем возвращались на уже уложенный новый путь – возвышающийся над дорожным полотном, тщательно выровненный и отсыпанный щебенкой. После чего скорость движения сразу прибавилась, а грохот – уменьшился.
И везде разговоры о событиях трехгодовой давности… Люди-то в вагоне практически постоянные, изо дня в день в одно время едут, многие так и вовсе в одном месте работают. Так что знают друг друга хорошо. Везде воспоминания, от которых Михаил лишь грустно усмехался. Прошлое СССР в этих разговорах казалось всем чем-то таким далеким и прекрасным, лучше чего просто не может быть на свете… Все словно и забыли про те проблемы, которые в свое время вызывали возмущения. Про то, в отношении чего нередко бухтели на кухне… Все прошло, выгорело – осталась лишь ностальгия по тому, что потеряли. Хотя… Один из разговоров вдруг заинтересовал Михаила.
– Чушь говоришь! – на слова своего собеседника вдруг отрезал какой-то мужик. – Вспомни, урок сколько было? И где они теперь?
– Да что те урки? – только отмахнулся от него собеседник. – Много ты на них внимания обращал? Ты лучше вспомни про то, что было тогда…
– Что было… - усмехнулся первый. – Много чего было. Но и уродов хватало… А они – та же контра, ничуть не лучше всех этих «диссидентов», кого из страны высылали! Помнишь, недавно на партсобрании говорили, что бандит – злостный враг советской власти?
– Правильно! – внезапно поддержала его какая-то женщина средних лет. – Слыхала, что про это сам товарищ Пономаренко говорил! Что, воруя у государства, вор ворует у нас!
– Да как будто государство сильно обеднеет… - усмехнулся второй.
– Государство? – решил вступить в разговор Михаил. – От одного вора, жулика, спекулянта, может, и не сильно обеднеет. А если таких будут десятки, сотни тысяч? Так по винтику, по кирпичику растащат и всю нашу страну! И будет у кого-то всего дофига, а у вас – нифига!
Не найдя, что сказать, второй умолк, а вот первый и женщина лишь поддержали слова Михаила.
Генеральный секретарь ЦК КПСС и Председатель Совета Министров в одном лице, вполне ожидаемо, вспомнил про события трехлетней давности. Не забыв сказать про «безумные выходки американской военщины", приведшие к извержению Лонг-Вэлли, началу Долгой зимы и краху фактически всего прежнего мира, он упомянул и про последствия извержения для СССР. На данный момент в результате прямых и «поддающихся учету косвенных» последствий извержения погибло больше четырех миллионов советских людей. Это если говорить о землетрясениях, наводнении на Курилах и Камчатке, о замерзших в зимние морозы, погибших при проведении спасательных и восстановительных работ, избыточную, по отношению к обычным показателям, смертность от острых респираторных, легочных и связанных с последствиями недоедания и неправильного питания заболеваний, погибших в боях с внешними врагами и бандами басмачей и националистов. И в дальнейшем эта цифра будет лишь расти… Упомянул про вызванное Долгой зимой падение рождаемости и том, как это повлияет на демографию страны в ближайшие десятилетия.
Затем последовала информация об экономическом ущербе стране, который товарищ Пономаренко сравнил с последствиями Великой Отечественной войны. Отселены и заброшены десятки городов, тысячи поселки и десятки тысяч сел. Миллионы людей пришлось эвакуировать в другие части страны. Прекращена работа на сотнях месторождений ценных ресурсов, некоторые из которых до сих пор нечем заменить. Законсервированы целые отрасли промышленности. Тысячи предприятий вынужденно перепрофилированы под необходимые в новых условиях производства. Кратно уменьшился объем производства целого ряда важной промышленной продукции. Заброшены миллионы гектаров посевных площадей… Прекращено выращивание ряда пищевых и технических культур. В несколько раз сократилось поголовье скота. Страна оказалась на грани голодной смерти – и лишь героическими усилиями советского народа этой участи удалось избежать.
И, в то же время, Долгая зима показала дружность и сплоченность советского народа… Когда перед лицом смертельной опасности люди не поднимали руки, сдаваясь на милость судьбы, не пытались выжить за счет своего соседа, а все как один поднялись на борьбу за выживание. И доказали и себе, и всему миру, что для советского человека нет непреодолимых преград! Что он готов вырвать право на свою жизнь из зубов хоть врага, хоть самой стихии. Были, правда, и некоторые «несознательные элементы», однако совместными усилиями народа и органов советской власти их удалось уничтожить или загнать в тараканью щель, откуда они не смогут вредить советским людям… Упомянул, разумеется, про «трудовой подвиг советского народа», отметив тут и достижения ученых, и рабочих предприятий, и колхозников, и даже железнодорожных рабочих и сотрудников коммунального хозяйства. «Всех тех, чей доблестный труд дал нам перестроиться на новый лад работы, приготовиться к жизни в новых условиях».
Упомянул товарищ Пономаренко и про «помощь союзных стран». Особенно товарищ Пономаренко отметил в этом плане Южноамериканскую республику товарищей Че Гевары и Фиделя Кастро, куда эвакуировались кубинцы, помогающую с поставками рыбы и морепродуктов Албанию и «единую Германию». Упомянул и про присоединение Ирана – разумеется, по просьбе иранского народа и иранского правительства. Не упомянув, разумеется, того, что у них попросту и не было иного выхода. Ведь Советская армия уже стояла на границе в полной боеготовности, готовая в любой момент эту самую границу перейти.