Весна Византии
Шрифт:
Николас, ухмыльнувшись Лоппе, уселся с ними рядом.
– Да, я на стороне Дориа. Чувствую, что после этого никто из нас уже не будет прежним.
– Так вот в чем заключается игра, - заметил лекарь.
Годскалк хранил молчание.
– Игра называется цуканион, - напомнил Николас.
– Кое-что ты видел при дворе, а теперь будет настоящее представление.
– С тобой в главной роли, - предположил Тоби.
– Я надеюсь, они знают, что ты не умеешь ездить верхом?
– Ну, это Дориа меня выбрал, - пояснил бывший подмастерье.
– А еще - младшего сына Амируцеса, Василия, и очаровательного юнца наполовину генуэзских кровей по имени Алексий. Ах, да, я и забыл,
– Дориа тебя выбрал?
– переспросил Годскалк.
В изрядно отросшей за последние дни бородке мелькнула радостная улыбка.
– Ну, я не мог же играть за другую команду, там одни женщины.
– Улыбка сделалась еще шире.
– Девочки против мальчиков. Персам это казалось романтичным. Князь Хусрав и трое воинов против принцессы Ширин и ее придворных дам. Древняя легенда Команда Хусрава в зеленом, а Ширин со своими девочками - в золотом. Кстати, золотая ткань наша та самая, которую мы купили и перепродали для Паренти. Они ее вконец испортят. Очень увлекательная игра, этот цуканион. Во время нее один император погиб, а второй уцелел только чудом. Так что на будущий год Паренти ждет новый заказ, - вот счастливчик!
– Дориа будет Хусравом, - предположил Годскалк.
– А кто же Ширин?
– Виоланта Наксосская, конечно, - ответил Николас.
– А с ней принцесса Мария Готтилуси, мать Алексия, и деспойна Анна, дочь императора. Ну, и конечно же, Катерина.
– Так вот что ты задумал, да?
– воскликнул лекарь.
– Единственный способ вывести Дориа из игры и похитить Катерину?
– Точно так же, как он хочет вывести из игры меня, - подтвердил Николас.
– Это был единственный способ выманить его из норы.
– Но вы же на одной стороне.
– Лишь сказав это, Тоби заметил, с какой жалостью смотрят на него все остальные, но все же упрямо добавил: - Кроме того, Дориа ездит верхом едва ли не с рождения.
– И что это ему дало?
– парировал Николас.
– Кривые ноги и Виоланту Наксосскую. Тобиас, друг мой…
– Да, - осторожно откликнулся лекарь.
– В этой игре запросто летят головы с плеч. Но при каждой команде находятся опытные врачеватели, чей долг - перевязывать, штопать, отпиливать конечности, а также оказывать все прочие услуги. Так что ты нам не понадобишься. Понимаешь?
– Надень шляпу, - попросил Тоби.
Головной убор оказался у Лоппе в руках, - высоченное белое чудовище, украшенное журавлиными перьями. Николас надвинул шляпу на затылок, и Тоби пристально окинул его взглядом, наконец объявив:
– Ладно, согласен. Не думаю, что смогу заставить себя подойти ближе.
С широкой улыбкой Николас поспешил прочь.
Еще до окончания основных игр стало ясно, что цуканион - едва ли не самое шумное представление на свете. Игроки, раздухарившись, ревели, ругались и рычали, пытаясь выбить соперника из седла и нанести точный удар. Грохотали копыта, звенела упряжь. На случай, если бы вдруг наступило затишье, по всей окружности стадиона стояли барабанщики и слуги с трещотками в руках. Барабаны задавали боевой ритм, от которого лошади прижимали уши, а зрители начинали в неистовстве вопить. Конец каждого раунда или целой игры знаменовался пронзительным визгом труб. Если добавить к этому непрерывный гул толпы, то шум получался прямо как на поле боя, - чего, как видно, и добивались устроители. Так что Тоби был еще удивлен, когда к концу основных игрищ погибли всего две лошади, восемь были ранены и только у пары человек оказались переломаны руки и ноги.
На поле выбежали прислужники, прочесывая его граблями и спрыскивая водой пыль, пока та не потемнела и не улеглась. Заиграли органы и флейты, выбежали карлики, кидаясь друг в друга песком, а полуобнаженная сарацинка начала танцевать на огромном надутом пузыре, перекатываясь от одного края стадиона до другого, пока карлики били ее перьями. Конюхи за оградой подводили свежих пони, пажи уносили сломанные клюшки и бегом возвращались на свои места вокруг стадиона, держа наготове целые. Клюшки были изготовлены из гибкого бамбука с укрепленной на конце тяжелой головкой. На самом стадионе заново провели золотом линии на обоих концах, отмечая те места, куда нужно загнать мяч, чтобы завоевать очко. Сам мяч также был ярко-золотого цвета.
Женскую команду, выехавшую на поле первой, встретили почтительным молчанием, как и полагалось по обычаю. По дворцовой традиции женщины сидели в седле по-мужски, однако, на сей раз на них была также мужская одежда: короткие туники поверх персидских шаровар, и никакие вуали и покровы не окутывали гибкие фигурки.
У лошадей гривы и хвосты были заплетены и туго подвязаны, точно так же, как волосы игроков, скрытые под золочеными шлемами с крылышками, как у героев классических мифов. В левой руке каждая девушка держала хлыст, а поводья были намотаны вокруг кисти или локтя. В правой руке, как копья, они держали игровые клюшки. Невысокие, широкогрудые лошадки нервно переступали под наездницами в своих тяжелых золотых попонах, звеневших, подобно боевым доспехам, и трудно было решить, кому отдать предпочтение, - точеной красоте Виоланты, темноволосой смуглокожей Марии, генуэзской княжне, надменной принцессе Анне, или самой младшей - Катерине де Шаретти, чьи глаза сияли ярко, как море, а на щеках играл румянец.
Дориа, выехав на поле во главе своей тщательно отобранной команды, улыбнулся жене. Шелковый наряд и журавлиные перья генуэзец носил с природным изяществом, всегда имевшим необычайный успех у женщин. Сын казначея, с которым Тоби не был знаком, производил впечатление медлительного и угрюмого юноши. Алексий ничуть не изменился, - узкая туника с высоким воротом, позолоченными пуговицами и поясом словно нарочно была скроена, чтобы подчеркнуть красоту, доставшуюся ему от отца: покойного распутного отца, чьи похождения, по слухам, стоили многих печальных морщин его восхитительной супруге Марии. Сейчас та улыбнулась сыну, а затем Николасу, ехавшему рядом. Генуэзцы… Как мог Тоби позабыть, за всем этим скандалом с «банными мальчиками», что эти люди были генуэзцами, подобно Дориа?
Взревели трубы, и кто-то выбросил на поле мяч. Лошади устремились вперед, с треском столкнулись клюшки. Дориа нанес удар, и мяч устремился вперед, на женскую половину поля. Игрок рванулся следом, а за ним - Виоланта Наксосская. Еще быстрее развернулась и метнулась вперед Анна, в погоню за которой бросился златовласый Алексий в облаке колышущихся перьев. Опытный игрок, вдовая принцесса Мария, подъехала ближе, чтобы поддержать главу команды, в то время как сын Амируцеса отчаянно пытался ей помешать.
Николас, самый рослый и крупный из всех игроков, галопом мчался за остальными, с широкой улыбкой на губах, - и даже не подозревая, что Катерина де Шаретти уже несется к нему во весь опор.
– Он свалится, - безапелляционно объявил Тоби.
– Неужели им позволяют делать такое!
Впереди лошадь Дориа оступилась и покачнулась, когда на нее на полном ходу сбоку врезалась лошадь противника, и мяч оказался без присмотра. Алексий развернулся и ринулся за ним, а следом - младшая принцесса. Его мать стремительно блокировала сына, и лошади поскакали бок о бок, в то время как игроки пытались расцепить клюшки. Послышался стук, и мяч взмыл в воздух, подобный золотой искре.