Веспасиан. Трибун Рима
Шрифт:
За спиной кулачного бойца начала собираться его дружки. Ситуация становилась тревожной.
– Просто заплати этому парню, отец, – прошептал Сабин, сообразивший, что в случае драки ничего хорошего их не ждет.
– Через мой труп, – резко ответил Тит.
– Надеюсь, до этого не дойдет, господин, – вмешался Магн. – Именно чтобы предотвратить такой исход, я и предлагаю свои услуги. Только скажи, куда ты едешь, и мы позаботимся о безопасности на твоем пути.
К этому моменту телохранители Флавиев окружили кулачного бойца, но тот не выказывал намерения отступать.
– Что тут происходит, Тит? – Веспасия вышла из носилок и встала рядом с мужем.
– Эти головорезы намерены…
– Я же говорил: нет нужды быть невежливым! – оборвал его Магн.
– Невежливым! Ах ты мерзкая, невоспитанная обезьяна! – вскричала Веспасия. – Как смеешь ты задерживать нас? Я все расскажу брату, как только его увижу!
– Тише, дорогая! Боюсь, сейчас нам это не поможет.
Тит обвел взглядом дружков Магна, которые полностью преградили Флавиям путь и вперед, и назад. Поняв, что сражаться не стоит, и сделав в уме зарубку свести при случае счеты, он решил пойти на уступки.
– Мы направляемся в дом Гая Веспасия Поллона на Квиринале.
– Что? Бывшего претора? Почему ты сразу не сказал об этом, приятель? Это все меняет. Я хорошо его знаю и не беру денег с его друзей. Произошло дурацкое недоразумение: господин, госпожа, примите мои извинения. И передайте наши лучшие пожелания достопочтенному сенатору!
– Вот уж чего ты никогда не дождешься, мерзкий коротышка! – буркнула Веспасия, возвращаясь в носилки.
– Тем не менее мы с удовольствием проводим вас до его дома. Секст, Луций, идите со мной. Мы покажем этой благородной семье путь к дому родича.
С этими словами Магн зашагал по правой дороге, предоставив остальным членам шайки идти следом.
– Что это было, отец? – спросил Веспасиан, когда они двинулись в путь.
– Это, мальчик мой, самая могущественная сила в Риме после императора и преторианцев – братства перекрестка, – ответил Тит, все еще ошеломленный стремительным развитием событий. – Эти шайки гнездятся на пересечениях основных дорог в бедных кварталах города и вымогают деньги с местных торговцев, здешних жителей и приезжих, навязывая им свою защиту. Если ты ее покупаешь, тебя не ограбят. И наоборот. Все очень просто.
– Но это ведь явно незаконно, – изумился Веспасиан. – Почему император ничего не делает?
– Ну, как ни странно это может прозвучать, но этих бандитов терпят, потому что от них есть немало пользы.
– Какая польза может быть от шайки негодяев, угрозами вымогающих деньги?
– В этом можно усмотреть иронию, но одним своим присутствием в этих местах они способствуют снижению преступности. Воров, которые осмелятся орудовать на их территории, ждет суровая расправа. Если задуматься, братства заинтересованы в процветании торговли – чем больше купцов, тем больше перепадает вымогателям. И кроме того, они оберегают расположенные на перекрестках святыни. Если судить по тому, как эти негодяи отреагировали на имя твоего дяди, он самое меньшее – терпел их, если не поощрял.
– Послушать тебя, отец, так они просто подарок: смирные набожные парни, заботящиеся единственно об общем благе и пользующиеся поддержкой богатых и сильных.
– До некоторой степени так и есть, – кивнул Тит, когда кавалькада свернула с главной дороги и начала подниматься на холм Квиринал. – В то же время им присуща скверная привычка ожесточенно враждовать с соперничающими шайками. А еще они бьются с цирковыми фракциями, которые стоят за другой цвет.
По мере подъема на холм инсулы остались позади, их сменили одноэтажные дома, в фасадах которых не имелось окон, только дверь. Друг от друга их отделяли узкие проулки, так что создавалось впечатление, что это одна длинная стена с множеством дверей. Прохожих стало меньше, а одежда на них куда более дорогой. Даже рабы щеголяли в приличных нарядах. Изменился и сам воздух – легкий ветерок сносил прочь городской смрад, да и гомон улиц превратился теперь в отдаленный шорох.
Сделав несколько поворотов то направо, то налево, Магн подвел их к окрашенному желтым дому.
– Здесь живет сенатор Гай Веспасий Поллон, добрые господа, – объявил кулачный боец, дергая за шнурок колокольчика. – Я оставлю вас здесь. Если есть еще что-то, что я могу сделать, дабы загладить то досадное недоразумение, не стесняйтесь.
Он попытался помочь нахмуренной Веспасии выйти из носилок, но та отвесила ему пощечину. Магн поклонился, пожелал всем удачного дня и исчез, сопровождаемый обоими компаньонами, оставив своих новых знакомцев дожидаться у дверей.
– Я переговорю с братом насчет этого мерзавца, – заявила матрона, подходя к мужу. – Как осмелился этот безродный угрожать людям, так превосходящим его по положению?
– Думаю, Магна вряд ли заботит социальный статус предполагаемых жертв. Разве что это помогает ему сообразить, сколько можно из них выдоить, дорогая, – ответил Тит.
Понимая, что над ней насмехаются, Веспасия нахмурилась, но сказать что-либо ей помешала открывшаяся дверь, за которой показался человек такой старый и дряхлый, что сгибался под грузом лет едва не пополам. Привратник воззрился на них слезящимися, налитыми кровью глазами.
– Могу я поинтересоваться, кто звонит? – спросил он скрипучим голосом.
– Тит Флавий Сабин, его супруга Веспасия Полла и двое сыновей: Сабин и Веспасиан, – отрапортовался Тит.
– Ах да, меня предупреждали насчет вас. Прошу, входите и подождите в атрии. Я доложу хозяину, – просипел древний прислужник, склоняясь еще ниже.
Веспасиана встревожило, сумеет ли старик разогнуться, но при помощи палки тот принял исходное положение, закрыл дверь и заковылял в поисках сенатора со скоростью, которая заставляла гостей примириться с неизбежностью долгого ожидания.
Юноша оглядел комнату. Здешний атрий почти вдвое превосходил размеры их собственного и обставлен был куда богаче. Стены украшали яркие фрески обнаженных молодых людей, занимающихся охотой, борьбой и деятельностью, куда менее приличной. Ниши между фресками занимали великолепно изготовленные статуи богов и богинь, фигуры которых ничто не скрывало от глаз. Скульптуры были расписаны, чтобы придать камню подобие живого тела. Пол был выложен искуснейшей мозаикой, на которой наделенный впечатляющей мускулатурой Ахилл сводил счеты с почтительно-покорным Гектором, причем оба героя загадочным образом тоже оказались лишены одежды. Веспасиан заметил, как скривилась мать, озирая всю эту живопись, и до него дошло, что она представляет собой единственную особу женского пола во всей комнате.