Веспасиан. Трибун Рима
Шрифт:
– Не уверена, что готова одобрить сделанный братом выбор декора, – шепнула матрона супругу. – Это все так вульгарно и совсем не подходит для наших мальчиков. Почему ты не рассказал мне, Тит? Ведь тебе приходилось бывать тут прежде.
– Как и Сабину. Не забывай, что парня это безобразие вроде как не сразило, – заметил Тит, тоже вполголоса, и похлопал первенца по плечу. – И что с того, знай ты заранее – наши планы бы переменились? Ты всегда знала о слабости своего брата, поэтому не делай вид, что изумлена. В любом случае, мы уже здесь и не можем уйти, не нанеся страшного оскорбления.
– Слабости? – фыркнула Веспасия. – Вот как ты это называешь?
Сабин поймал взгляд Веспасиана.
– Когда дядя будет поблизости, мой маленький братишка, старайся держаться спиной к стене.
– Сабин, перестань! – зашипел Тит. – Не забывай, что твой дядя – человек почтенный и уважаемый!
– Но держи ухо востро, – пробормотал себе под нос Веспасиан, не в силах удержаться от улыбки, вызвавшей гневный взгляд матери.
– Кем бы ни был мой брат, он очень влиятелен, поэтому последуйте совету отца и держите свои мысли при себе.
Веспасиан кивнул и постарался избегать взглядом изображений на фресках.
– Веспасия, как замечательно снова видеть тебя! – прогудел низкий голос с говором, показавшийся юноше очень схожим с его собственным. – Тит, друг мой, какая радость!
Подняв взгляд, Веспасиан увидел чрезвычайно полного мужчину, который, переваливаясь, вошел в атрий. Белая туника с широкой пурпурной полосой по краю не скрадывала массивности фигуры – любой пояс утонул бы среди перекатывающихся жировых складок. На округлом лице бросалось в глаза присутствие косметики – румян на щеках и угольной подводки вокруг глаз. Дополняли картину тщательнейшим образом расчесанные язычки волос, спускающиеся на лоб и на уши. На ногах сенатора, слишком миниатюрных по сравнению с телом, виднелась пара элегантных красных тапочек из кожи. Юноша ни разу в жизни не встречал столь причудливо выглядящего человека и с трудом подавил вздох изумления.
Гай приблизился и обнял сестру. Несмотря на осуждение стиля жизни родича и явную оторопь перед его размерами, Веспасия выглядела искренне обрадованной встречей с братом и с энтузиазмом откликнулась на приветствие.
– Гай, сколько лет, сколько зим! – произнесла она, высвобождаясь из необъятных телес. – Надеюсь, мы застали тебя в добром здравии?
– Лучше и быть не может! – ответил тот, крепко пожимая руку зятю. – Ты хорошо выглядишь, друг мой! Воздух деревни идет тебе на пользу. Вот почему ты не наезжаешь в Рим чаще? Ну, наконец-то вы здесь, и мне доставит удовольствие предложить вам свое гостеприимство. О, Сабин, прошло уже четыре года с последнего твоего визита сюда, и лет десять с тех пор, как я видел Веспасиана!
Выступив вперед, братья склонили головы перед дядей, который положил каждому руку на плечо и оглядел с головы до ног.
– Отличные ребята, Тит! Отличные! Можешь ими гордиться. Сабин, жду не дождусь твоих рассказов о военной службе. Уверен, что она пришлась тебе по душе.
– Воистину так, дядя, – ответил Сабин. – Но теперь я мечтаю о месте младшего магистрата.
– Еще бы! И ты его получишь, мальчик мой, обязательно получишь. – Потом Гай повернулся к Веспасиану. – А что влечет младшего брата, а?
– Хочу послужить Риму и своему роду, – ответил тот.
– Хорошо сказано, мальчик мой. С таким отношением к службе ты пойдешь далеко. – Сенатор стиснул руку юноши. – Но с чего начнем? С армии?
– Да, дядя. Как и Сабин, с военного трибуна.
– Превосходно. Уверен, что смогу все устроить, ведь я по-прежнему имею связи с двумя легионами, в которых служил.
Заметив удивленный взгляд Веспасиана, толстяк расхохотался.
– Ах, милый мальчик, неужто ты решил, что я всю жизнь был таким?
Веспасиан покраснел, смущенный тем, что его мысли прочитали.
– Нет, некогда я был таким же стройным, как вы оба, твоя мать может подтвердить, – продолжил сенатор. – Теперь я предпочитаю быть таким. Вернее, предпочитаю вести приятное существование, от которого полнею. В Риме теперь император, снисходительно относящийся к подобному образу жизни, в отличие от своего предшественника, божественного Августа, этого блюстителя нравов, который сам держал себя в строгости и от других требовал того же. Да благословят боги Тиберия за то, что он позволил мне баловать себя и сделаться таким толстым и счастливым.
Гай улыбнулся Веспасиану.
– Ну, будем надеяться, что мне удастся устроить вашу карьеру в этом прекрасном городе. Ведь затем вы сюда и приехали, ребята? – хмыкнул он.
– Да, дядя, спасибо, – в один голос ответили братья.
– О, не спешите благодарить, я пока ничего не сделал. Подождите, вот появится основание, тогда я уж найду способ, как вы сможете выразить мне свою признательность, – проговорил Гай, поворачиваясь к сестре. – А сейчас, Веспасия, я покажу тебе твои комнаты. Затем, думаю, всем вам захочется принять ванну и переодеться с дороги. У меня здесь великолепные бани. Или вы предпочитаете общественные?
– Нет, Гай, мы будем счастливы воспользоваться твоими, – ответила Веспасия.
– Как скажете. Я немедленно распоряжусь подогреть их.
Он хлопнул в ладоши, и из угла комнаты появились четыре домашних раба. Все они были подростками лет двенадцати-тринадцати, с длинными белокурыми волосами до плеч. На мальчиках красовались ярко-алые туники, причем, на взгляд Веспасиана, слишком короткие.
– Эти юноши проводят вас, – заявил сенатор и виновато посмотрел на сестру. – Боюсь, Веспасия, в доме наблюдается недостаток прислуги женского пола. Надеюсь, ты захватила с собой кого-нибудь из рабынь?
– Естественно, братец. Они остались снаружи, вместе с нашими пожитками.
– Превосходно. Прикажу своему управляющему Приску позаботиться о размещении их всех. А теперь устраивайтесь поудобнее, и как только приведете себя в порядок, мы подумаем о планах насчет ваших парней.
Бани и впрямь казались освежающими, хотя и Веспасиана и Сабина несколько смутило, что их ловко массировали и растирали двое миловидных юношей, которые, вопреки годам, совершенно не имели на теле волос, если не считать длинных золотистых кудрей.