Весталка
Шрифт:
— Жива..
— А я тебя.. искал, искал.. Уехала тогда.. и ни адреса.. ни следа... Вот.. дураки.. И я — тоже.. Хорош... Ну, как ты? — улыбался, не отрывая глаз.
— Воюю.. Раненых отвозила..
— Где ты?
— А вот, по соседству. Километра два отсюда... Может, три... — махнула туда.
Отвечала, а сама пылала, боялась на него смотреть, боялась поверить. Ведь не надеялась встретить. Где там! Где встретишься на войне, безотлучно при батальоне в этой каше постоянно меняющихся, новых незнакомых
подготовленной, обустроенной позиции, то отводила во вторую линию, то передавала другому соединению. Говорили, что Сталин и командующих фронтами меняет чуть не каждый месяц. Да мы и не знали этих командующих. Много лет спустя уже я узнала, что нами тогда командовал Рокоссовский.
163
— Ой, как хорошо, что мы встретились! Что я тебя нашел! — говорил Стрельцов. — Теперь уж не потеряю.. Шалишь, не уйдешь, Одинцова. Тогда убежала от меня, как лиса.
Я молчала, и, смущенный этим, он как-то притих, разглядывая меня, спросил виновато:
— Ты за это время, случаем, замуж не вышла? Не определилась... в
пэпэже3?
И я поняла: если бы вдруг сказала «да», причинила бы ему очень сильную боль.
— Не вышла, — по детски как-то ответила я. И ответной радостной дрожью дрогнула все еще державшая меня рука.
— Слушай, скажи... Как тебя найти? Где? Я бы вечером прибежал.. Можно? — он ждал ответа с такой робкой надеждой, что у меня забилось, затрепыхалось, затроило от радости сердце. Неужели счастье улыбнется хоть сколько-нибудь? Нашелся мо й Стрельцов. Ведь это же — чудо. Вот оно — чудо. Ждала, мечтала, ни на что не надеялась. Плакала про себя.. А вот он — стоит передо мной и ждет моего слова.
— Приходи! — сказала я. — Отсюда, наверное, если бегом, минут двадцать, вон до тех бугров, видишь?
— Вижу, — сказал он. — Только.. Как вырвусь — не знаю.. Приказ.. Не отходить от пушек.. Но я.. Я все равно.. Часов в десять..
— Нет, — сказала я, — тогда сама прибегу. Ну вот сюда, вон к траншее.
— Лида! Милая.. Господи! А не?..
Но я уже махнула ему и побежала догонять подводу.
— Ишь, как он на тебя спикировал, — сказал, прижмуриваясь, старик ездовой. — Знакомый, чай? Али со школы?
— Служили вместе, — ответила я, запрыгивая на грядушку тарантаса,
обливаясь потом, вытирала лицо рукавом гимнастерки. — Не могли
3 Это грубое фронтовое словцо было известно всем — «полевая походная жена» (примеч. авт.).
164
подождать.. Фу.. Запыхалась.. Как.. Догоняла.
— Дак кто тебя знает, девка. Может, у тебя дело какое, сердечное. А пробежалась — ничо. Молодая...
Никогда, наверное, не ждала я так вечера, как в тот знойный день четвертого июля. Немцы в этот день затихли, точно их и не было. Не слышалось ни стрельбы, ни криков, даже самолеты-разведчики — «рамы» — не кружили, как кружили они постоянно вблизи передовой. Весь июнь они бросали листовки: «Русские солдаты! Сдавайтесь к нам в плен! Жиды и коммунисты ведут вас к гибели. Штык в землю!» На иных листовках Сталин
огромным носом. Листовки мы рвали, жгли, сдавали ротному или старшине, и он отправлял их куда-то в особотдел.
— Затевают фрицы что-то. За-те-ва-ют.. — Лейтенант Глухов сидел у трофейной стереотрубы, разглядывал далекие немецкие позиции. Оборона немцев казалась вымершей. — Неужели ночью отвели войска с передовой?
— бормотал Глухов. — Ох, хитры..
Ротный был опытный, по моим понятиям, совсем пожилой человек, а для его звания особенно. Был старше комбата. Воевал в Гражданскую. Правда, тогда, говорил, был совсем молодым. Старший сын у него служил в авиации, воевал под Ленинградом, дома еще двое детей, сын и дочь. Жена, о которой он любил рассказывать, как она готовит, стряпает пироги. Показывал фотографию. С нее ревниво глядела дородная щекастая женщина-матрона. По жене Глухов тосковал, часто писал письма. А я, глядя на него, на его седоватую, никак не подходившую к лейтенантским звездочкам голову, грузную фигуру, всегда думала: таким бы уж и не надо воевать. Но солдаты любили его, слушались беспрекословно, он старался никогда без дела не рисковать, не тратить патроны, и, может быть, из-за его постоянной осмотри-тельности в нашей роте было меньше убитых и раненых.
— Не-ет.. Неспроста они притихли, — повторил ротный. — Надо сегодня охранение удвоить.. ребят рассредоточить.. А ты что, Одинцова, раскраснелась, как яблоко? Не больна ли? — И себе ответил: — Не больна..
165
Цветешь.. А ты тоже смотри, приготовьсь, чтоб все у тебя было в ажуре..
К вечеру я, не жалея воды, трижды умылась, раз на десять причесала свои загустевшие волосы, на концах они совсем выгорели до белесого мочального цвета. Подштопала гимнастерку, натерла травой пропыленные сапоги. Вечер все не приходил. Солнце сегодня клонилось к горизонту почему-то с замедлением.
Стрельцов пришел уже тогда, когда я перестала ждать.
— Еле вырвался.. Боялся, уйдешь.. Понимаешь — не сам хозяин.. И тебя еле нашел. Тут этих ходов-переходов нарыли, как кроты.
Он сел на край хода сообщения. Мы были далеко от передовой. И наконец стемнело.
— Знаешь, Одинцова, — куда-то в сторону глухо сказал он, — когда ты уехала, я ведь чуть за машиной не побежал.. Побежал бы, если б знал — догоню.. Как глупо расстались тогда.. Ни я тебе.. Ни ты мне.. А может.. — покосился на меня, в сумерках глаза были совсем черные. — Может.. Зря я к тебе лезу.. Тут ведь у тебя женихов, наверное. А? Что молчишь? Лида..
— ..Не зря, — краснея, пробормотала я.
— Ну, слава богу, — он вздохнул.
— Как хоть ты целая-то? — спросил с каким-то тайным намеком.
— Я маленькая.. Не попадают.. — постаралась отвести этот намек я.
— А меня ведь опять, знаешь, осколком цепляло. Легко, правда, в руку. Ну, обошлось. В санбат даже не ходил.. Зажило уже. Получил вот еще звездочку.
Только теперь, взглянув на его новенькие погоны, я заметила, что Стрельцов старший лейтенант.