Вестник Зла
Шрифт:
— Когда ты стала с ним путешествовать?
— Около пары месяцев назад.
— Значит, после того, как ты пропала из каравана, ты с ним больше не сталкивалась в течение десяти лет? — уточнил мужчина.
— Не сталкивалась, — процедила сквозь зубы Нинель.
— Все это время ты была в рабстве у орков?
— Да.
— Почему он тебя спас?
Нинель становилось все сложнее разговаривать на тему Вестника. Она начала вспоминать о нем, и ее сердце наливалось болью потери. Она скучала по нему.
— Я не знаю, — простонала Нинель.
— Что случилось
— Мы расстались и пошли каждый своей дорогой, — постепенно повышая голос, ответила Нинель. — Что ты еще хочешь услышать о нем?!
Ханок удивленно глянул на нее и неожиданно понял, что могло вызвать такую злость у девушки. Мужчина закрыл рот рукой, чтобы подавить смех, но он перешел в громкий, истеричный хохот.
— Нинель, только не говори, что ты в него влюбилась! — хохоча, едва выговорил Ханок, но тут же отпрыгнул в сторону, когда Нинель яростно вскочила и бросилась на него, пытаясь ударить.
— Да мне плевать на него! — воскликнула Нинель, но ее крик сорвался. Она осеклась, попятилась к стене и отвернулась.
Гарэл лишь примирительно вздохнул. Он знал, что Нинель была неравнодушна к Киму. Орк не обсуждал это с сестрой, да этого и не требовалось. Нинель слишком бурно реагировала на воспоминания о Вестнике. Если бы ей было плевать или она бы действительно его ненавидела, то отнеслась бы к упоминанию о нем с холодом или равнодушием, с которым она упоминает, например, Томина.
Ханок покачал головой. «Умудрилась же эльфийка влюбиться в темного колдуна, — подумал он, глядя на девушку. — А что если он тоже ее полюбил? Тогда понятна причина их расставания: оба понимали, что им не быть вместе».
— Ты ничего не рассказываешь о Вестнике Зла, потому что все еще ему предана? — спросил Ханок.
— На это есть много причин, — вздохнув, тихо отозвалась Нинель и поглядела на Ханока грустным, но ясным взором.
Нинель полностью отдавала себе отчет в своих чувствах к Киму. Она понимала, что скучает по нему и что ей его не хватает. Но она должна идти своей дорогой, жить своей жизнью, а не надеяться постоянно на его силу. Возможно, в другой жизни они бы смогли путешествовать вместе, жить вместе, но это невозможно, когда он Хранитель мира. Девушке было тяжело, но она верила, что справится со своими чувствами. Справилась ведь она с тоской по Одрелоуну, а тут все должно быть проще.
«Можно ли осуждать женщину за любовь к мужчине? — размышлял Ханок, глядя в ее голубые глаза. — За ее преданность? Неужели Светлобог может допустить страдания влюбленной женщины из-за нашей ненависти к Вестнику Зла? Не осудит ли он нас за наши действия? Преданность женщины мужчине — одна из основных его заповедей, и Нинель ее не нарушает. Понимая, что они с Вестником Зла не могут быть вместе, она покинула его, оставаясь преданной ему. Ну а если она выберет путь зла, которым идет Вестник, не будет ли это означать нарушение заповедей о несении добра людям? Может ли вообще эльфийка связаться с темной магией?»
— Я буду молиться за тебя, Нинель, — произнес он вслух. — И попрошу, чтобы вас отпустили.
— Удачи, — сухо кинула Нинель.
Ханок вышел.
Их освободили на рассвете. Ханок в молчании проводил их за город, отдав им все личные вещи и лошадей. Мрачная погода с дождем и ветром подкрепляла гнетущее настроение. Нинель и Гарэл молчали, не благодаря командира за свое освобождение. Ханок был виноват, что их схватили, и просто попытался этим вернуть себе честное имя в глазах орка и эльфийки.
Гарэл оседал лошадь и, оглянувшись на город, криво усмехнулся:
— Зато поспали под крышей.
Нинель мрачно хохотнула, и они продолжили свой путь до Виаласта.
Атирик наблюдал за ними с караульной вышки. Когда путники скрылись за поворотом, он вышел к Ханоку, который в раздумьях стоял на мосту под дождем.
— Я последую за ними, — произнес Атирик. — Надеюсь, ты прав, и они приведут нас к Вестнику Зла. А если нет — это даже к лучшему. Значит, они действительно не связаны крепкими узами с этим темным существом. Жаль было бы терять веру в светлых эльфов.
Ханок усмехнулся и пошел читать доклад ночных караульных. Он сделал для Нинель все, что мог.
Глава 28
Слабоумие и отвага
Бикел Ливонски в сердцах бросал проклятия в ночные небеса, держа на руках растерзанное тело одного из своих воинов, которых он отправил на поиски Заудена. Он нашел их неподалеку от границы со Старым Эльфийским Плато, окровавленных, изрезанных мечами, избитых и мертвых. Один из убитых лежал чуть поодаль, и было видно, как он пытался кого-то догнать или, наоборот, убежать. Его кровавый след тянулся от двух других убитых в сторону Старого Эльфийского Плато.
Бикел проклинал и призраков Плато, и Вестника Зла, и Заудена, не зная, кого именно винить в смерти своих людей. Его сердце разрывалось от горя, и он спел заупокойную молитву павшим, вкладывая в слова всю боль. Командор уложил их рядом друг с другом, пообещав, что предаст их огню на обратном пути. Сейчас же он должен найти и убить Вестника Зла. Ярость затмила сознание Бикела, и он, оседлав лошадь, пустил ее галопом через Старое Эльфийское Плато. Страх перед призраками отступил под натиском чувства мести за своих людей.
Лошадь неслась по Плато, и стук копыт гулкой дробью разносился по равнине. Луну, освещающую землю, начало затягивать облаками. Тени упали на изрезанное ямами и камнями поле. Зеленые всполохи начали движение в сторону всадника, воспаряя из травы в воздух. Командор не обращал на это внимания, пригнувшись к гриве лошади. Призраки окружали человека, но Бикел их не боялся. Он вытащил меч, готовый принять бой. Но что может человек против бесплотных сгустков негативных чувств? Призраки подлетали, Бикел пытался попасть в них мечом, но они от движения воздуха лишь ненадолго меняли направление и снова бросались в погоню за воином. Бикел летел, и его красный плащ развевался, и зеленые огни едва поспевали за быстроногой кобылой. Призраков появлялось все больше, их вели воспоминания о битвах, боли и убийстве. Они наступали со всех сторон, пока один из них не сумел пройти сквозь человека.