Вестники несчастья (сборник)
Шрифт:
Но от людей невозможно отмахнуться, не говоря уже о себе. Они поджидают тебя во времени, которое также является замкнутой цепью. Спустя годы, находясь в психиатрической клинике, Тому приснился широкоформатный цветной сон, в котором одна из ролей отводилась мне, и я продолжал ее играть и поныне. Я почувствовал себя, словно собака в собственной блевотине.
Я остановился, прислонился к белой стене и зажег сигарету. Если посмотреть на всю картину целиком, то в ней можно обнаружить определенную красоту или закономерность. Но мне не хотелось долго ее рассматривать. Цепь времени-вины слишком напоминала змею, заглотившую
Возле двери, ведущей в отдельную палату Карла, меня с улыбкой встретила Роуз. Она подняла правую руку, сведя большой и указательный пальцы в колечко. Я улыбнулся и кивнул в ответ на ее хорошую новость, однако не сразу зафиксировал ее в своем сознании, где чирикали призраки с пепельно-белокурыми волосами и где фантазия наркомана стучала с нестихающей силой, подобно цветомузыке, пытаясь их заглушить.
Настала пора распрощаться с былым и начать жить ради новой мечты, своей собственной. У Роуз Париш есть такая мечта. Лицо Роуз светилось ею, тело Роуз стремилось к ней. И что бы ни стало с ее мечтой, они с Карлом будут рядом в радости и в горести. Для меня в ней места не было, и мне этого и не хотелось. «Посетителям вход запрещен» — гласила табличка на двери.
Впервые за всю жизнь я не имел ничего и ничего не хотел. Внезапно я подумал о Сью. Эта мысль прошла сквозь меня, словно перышко в вакууме. Мое сознание подхватило это перышко, разбежалось и полетело. Я стал спрашивать себя, где она, что делает, сильно ли постарела, просидев в засаде времени, и переменила ли она цвет своих светлых волос.
Эдгар Бокс. Смерть идет по пятам
ГЛАВА 1
Смерть крошки Пичис Сандоу под ногами взбесившегося слона на арене «Мэдисон Сквэр Гарден» поначалу посчитали трагической случайностью — из разряда тех, которые время от времени происходят в цирке. Однако несколько дней спустя пошли разговоры о том, что здесь что-то не чисто.
Сообщение о случившемся я прочитал в «Дейли Ньюс». Там было немало интересного. Кто-то что-то слышал, кто-то кому-то угрожал, какой-то неизвестный сделал в полиции сенсационное заявление (неизвестно какое) и тому подобное.
Мисс Флинн, выполнявшая роль моего секретаря и доверенного лица, пожилая решительная дама с безжалостной, но приятной сединой, — по своему обыкновению, бросила на меня взгляд через плечо.
— Надеюсь, вы не собираетесь…
— Вмешиваться в это скверное дело? Нет, не собираюсь. По крайней мере, до тех пор, пока меня не попросят об этом, что маловероятно, поскольку у цирка есть свои каналы связи с общественностью…
— А вы не исключаете того, что какой-нибудь работник цирка, зная ваше пристрастие к криминальным историям и темным личностям, решит воспользоваться вашими услугами…
— Ну, сперва ему придется отыскать меня, а я собираюсь на какое-то время исчезнуть. В общем, считайте, мисс Флинн, что меня здесь уже нет.
Я резко встал. Секретарша явно была сбита с толку.
— Я уезжаю на уикэнд, — пояснил я. Наконец-то до нее дошло.
— Вы хотите принять предложение миссис Вииринг и посетить ее роскошный особняк на Лонг-Айленде?
— Да, на этот раз решено. Нет причин околачиваться здесь. Август мертвый сезон. Дел у нас практически нет, так что вы с ними прекрасно справитесь сами. — Она кивнула. — Значит, так, я поеду в Истхэмптон и посмотрю, что ей от меня надобно.
— Миссис Вииринг никогда не ставила своей целью добиться положения в обществе.
Мисс Флин была явным снобом и непреклонно следовала роскошным описаниям жизни богачей, которые давала Чолли Никер-бокер.
— Она будет не первой вдовой, которую мы представим ничего не подозревающей публике.
Мисс Флинн нахмурилась. Кроме моей склонности к криминальным историям и темным личностям, она терпеть не могла почти всех клиентов моей фирмы по связям с общественностью — честолюбивых особ на высоких каблуках, всячески пытающихся разрекламировать в прессе самих себя или продукцию своих фирм. За исключением случая с поющей собакой, внезапно потерявшей голос, моя репутация в этой мерзкой области была довольно высокой.
В последнее время, правда, дела пошли на спад. В августе жизнь в Нью-Йорке замирает, и каждый спасается от жары. Загадочное послание от миссис Вииринг пришло как раз вовремя.
«Моя приятельница Альма Эддердейл, как мне известно, ваша хорошая знакомая. Так вот, я обращаюсь к вам от ее имени. Мне бы очень хотелось, чтобы вы приехали ко мне в пятницу и провели у меня уикэнд. Мы могли бы обсудить с вами один небольшой проект, в котором я заинтересована. Как только примете решение, дайте знать. Уверена, что вы не подведете меня.
Искренне ваша, Роза Клейтон Вииринг».
Таково было содержание письма на плотном листе дорогой бумаги, вложенном в конверт с ничего не говорящим адресом на нем: «„Северные Дюны“, Истхэмптон, Лонг-Айленд, Нью-Йорк».
Никакого даже намека на то, чего же она хочет.
Моим первым желанием было написать ей и спросить, чего конкретно она от меня ждет. Но августовская жара ослабила мой профессионализм. Уикэнд в Истхэмптоне, в большом особняке…
Я продиктовал телеграмму о том, что принимаю это приглашение. Записывая ее, мисс Флинн несколько раз фыркнула, но не произнесла ни слова.
Затем деловым тоном я отдал несколько указаний, прекрасно зная, что в мое отсутствие мисс Флинн сделает все по своему усмотрению. Потом мы с важным видом распрощались, и я вышел из конторы — двух небольших кабинетов с письменными столами и картотекой, расположенных на Пятьдесят пятой восточной улице — хороший адрес, небольшая контора, высокая арендная плата — и в жутком пекле поплелся по Парк-Авеню к своей квартире, расположенной на Сорок девятой улице (большие комнаты, неудачный адрес, низкая арендная плата).
Экспресс «Лонг-Айленд-Кэннон-Болл» медленно покинул станцию. Все говорило о том, что и года не пройдет, как он доберется до Монтока, оконечности Лонг-Айленда, а если нет… ну что ж, все, отправляющиеся в путь по этой дороге, подвергаются опасности и прекрасно знают об этом. Клубы дыма пахнули мне в лицо из открытого окна. От неудобной спинки сиденья у меня быстро затекли ноги. Солнце светило прямо в глаза. Все было, как пятнадцать лет тому назад (ну, может быть, двадцать), во времена моего детства, когда я ездил к родственникам в Саутхэмптон. Все изменилось с того времени, кроме железной дороги и Атлантического океана.